Эта ночь не была темной и дождливой.
Таковая будет через два дня, примерно через четыре часа после того, как миссис Даулин и миссис Малой покинут больницу вместе со своими детьми. Это будет особенно темная и ненастная ночь, и вскоре после полуночи, когда гроза достигнет апогея, в монастырь Болтливого ордена ударит молния, и на крыше ризницы вспыхнет огонь.
Никто сильно не пострадал, но пожар длился несколько часов и нанес значительный ущерб.
Поджигатель притаился на вершине ближайшего холма, откуда наблюдал за пожаром. Он был высоким, худым и являлся герцогом Ада. Это было последним, что должно было сделать, прежде чем он вернется в Преисподнюю, и он сделал это.
Остальное он вполне мог оставить на Кроули.
Хастур отправился домой.
____________________
[1] Хотя в 1832 ему пришлось проснуться, чтобы сходить в уборную.
Технически Азирафаль был Принцем[*], но в последнее время люди часто шутят над этим.
В общем и целом, ни он сам, ни Кроули никогда бы не выбрали компанию друг друга, но они оба были людьми, или, по крайней мере, человекообразными существами, и за это время их Соглашение принесло немало пользы обоим. Кроме того, просто привыкаешь к лицу, которое более-менее постоянно видишь рядом на протяжении шести тысячелетий.
Их Соглашение было очень простым, настолько, что даже не заслуживало заглавной буквы, которую оно получило, лишь за то, что действовало столько времени. Оно было из тех разумных соглашений, что агенты, работающие в трудных условиях вдали от своих начальников, заключают с агентами противоположной стороны, понимая, что с близким противником у них больше общего, чем с далекими союзниками. Это было тактичное невмешательство в определенные действия друг друга. Соглашение сводилось к тому, что, хотя ни одна из сторон не проигрывала и не выигрывала, они оба могли представлять своим повелителям отчеты о своих больших успехах в борьбе против хитроумного и хорошо информированного врага.
Это значило, что Кроули было дозволено заниматься Манчестером, тогда как Азирафаль имел свободу действий во всем Шропшире. Кроули достался Глазго, Азирафалю – Эдинбург (никто из них не брал ответственность за Милтон Кейнз[1], но в отчетах оба заявляли об успехе).
И потом, казалось вполне естественным, что им стоит помогать друг другу, когда того требует здравый смысл. В конце концов, оба ведь были ангелами. И если один отправлялся в Гулль искушать, то было вполне разумно пройтись по городу и коротко донести стандартное слово божие. Это бы делалось в любом случае, а разумный подход предоставлял всем больше времени и сокращал расходы.
Порой Азирафаль чувствовал угрызения совести по этому поводу, но столетия общения с человечеством оказывали на него тот же эффект, что и на Кроули, разве что в другом направлении.
Кроме того, Начальство, казалось, не волновало, кто и что делал, лишь бы это делалось.
[MORE]В данный момент Азирафаль стоял с Кроули у пруда в Сент-Джеймс парке. Они кормили уток.
Утки парка Сент-Джеймс настолько привыкли, что их кормят хлебом тайно встречающиеся секретные агенты, что выработали собственный условный рефлекс. Посадите такую утку в лабораторную клетку и покажите ей фотографию двух человек (на одном из которых надет плащ с меховым воротником, а на другом – что-то темное с шарфом), и она будет выжидающе смотреть на них. Ржаной хлеб русского культатташе пользуется спросом у более проницательных уток, тогда как мокрые бутерброды с белковой пастой главы М19 предпочитают знатоки.
Азирафаль бросил корку неряшливому селезню, который поймал ее и тут же пошел ко дну.
Ангел повернулся к Кроули.
- Что это ты, - пробормотал он.
- Прости, - ответил Кроули. – Забылся. – Сердитая утка появилась на поверхности.
- Разумеется, мы знали, что что-то происходит, - сказал Азирафаль. – Но подобное как-то представляется где-нибудь в Америке. Они там увлекаются такими вещами.
- Все еще возможно, - мрачно отозвался Кроули. Он взглянул через весь парк на бентли, на заднее колесо которого полицейский аккуратно прикрепил зажим.
- А, да. Американский дипломат, - кивнул ангел. – Как-то наигранно, если подумать. Будто Армагеддон – это некое киношоу, которое нужно продать как можно большему количеству стран.
- Всем странам, - поправил Кроули. – Земле и всем царствам ее.
Азирафаль бросил последний кусочек хлеба уткам, которые отправились донимать болгарского морского атташе и вороватого вида человека в кембриджском галстуке. Ангел аккуратно опустил пакет в корзину для бумаг.
Он повернулся к Кроули.
- Мы, разумеется, победим, - сказал он.
- Но ты этого не хочешь, - заметил демон.
- Почему же, объясни?
- Послушай, - отчаянно заговорил Кроули, - как по-твоему, сколько у вас композиторов, а? Я имею в виду, первоклассных.
Азирафаля, казалось, вопрос застал врасплох.
- Ну, мне нужно подумать... – начал он.
- Двое, - ответил Кроули. – Элгар и Лист. Это все. Остальные у нас. Бетховен, Брамс, все Бахи, Моцарт, все. Ты можешь представить вечность с Элгаром?
Азирафаль зажмурился.
- Слишком легко, - простонал он.
- Так-то. – Кроули торжествовал. Он знал все слабые места Азирафаля. – Больше никаких компакт-дисков. Никакого Альберт-Холла. Никаких променадных концертов. Никаких фестивалей в Глайндборне[**]. Только божественные гимны круглые сутки.
- Невозможно, - пробормотал Азирафаль.
- Как яйца без соли, говорил ты. Кстати. Никакой соли, никаких яиц. Никакой малосольной лососины с укропным соусом. Никаких очаровательных ресторанчиков, где тебя все знают. Никаких кроссвордов в «Дэйли Телеграф». Никаких антикварных магазинчиков. И книжных лавок. Никаких интересных старых изданий. Никаких... – Кроули порылся на дне бочонка интересов Азирафаля, - серебряных табакерок в стиле ампира...
- Но когда мы победим, жизнь станет лучше! – прохрипел ангел.
- Но не будет такой же интересной. Слушай, ты знаешь, что я прав. Ты будешь так же счастлив с арфой, как я – с вилами.
- Ты же знаешь, мы не играем на арфах.
- А мы не пользуемся вилами. Я образно выражаюсь.
Они уставились друг на друга.
Азирафаль развел ухоженными руками.
- Знаешь, наши более чем просто счастливы. Это то, ради чего все делалось, понимаешь. Последнее великое испытание. Огненные мечи, Четыре Всадника, моря крови, вся остальное. – Он пожал плечами.
- А потом – Конец Игры, Вставьте Монетку? – спросил Кроули.
- Иногда мне бывает трудно следить за твоими мыслями.
- Мне моря нравятся, как они есть. Все это вовсе не обязательно. Не нужно разрушать все и вся, лишь бы проверить, правильно ли ты все создал.
Азирафаль снова пожал плечами.
- Боюсь, такова высшая мудрость. – Ангел поежился и закутался в куртку. Над городом клубились серые тучи.
- Давай поедем куда-нибудь, где потеплее, - предложил он.
- Ты меня приглашаешь? – мрачно бросил Кроули.
Некоторое время они шли в унылой тишине.
- Не то, чтобы я с тобой не согласен, - сказал ангел, когда они побрели по траве. – Просто я не могу не подчиняться. Ты же знаешь.
- Я тоже, - отозвался Кроули.
Азирафаль покосился на него.
- Да ладно, - произнес он, - в конце концов, ты же демон.
- Да. Но неподчинение у нас приветствуется только как общий принцип. А конкретное неповиновение карается строго.
- Как, например, неповиновение им самим?
- Именно. Ты бы удивился. А может и нет. Как по-твоему, сколько у нас времени? – Кроули махнул рукой в сторону бентли, его двери разблокировались.
- Пророчества различаются, - ответил Азирафаль, усаживаясь на пассажирское сиденье. – Но точно до конца века, хотя определенные явления можно ожидать и раньше. Многих пророков прошлого тысячелетия больше заботил ритм стиха, нежели точность.
Кроули указал на ключ зажигания. Тот повернулся.
- То есть? – спросил он.
- Ну, - вежливо отозвался ангел – «И Мир Погибнет в Тот же Час в тарамти-тамти-рамти Раз». Или Два, или Три. На Шесть не много подходящих рифм, так что, пожалуй, это хороший год.
- А что за явления?
- Двухголовые телята, знамения в небесах, гуси, летящие задом наперед, дожди из рыбы. Всякое такое. Присутствие Антихриста влияет на естественные процессы.
- Хмм.
Кроули включил передачу. Потом он кое-что вспомнил и щелкнул пальцами.
Колесные зажимы исчезли.
- Давай позавтракаем, - сказал он. – Я тебе должен один, когда же это было...
- Париж, 1793, - подсказал Азирафаль.
- А, да. Террор. Это был из ваших или из наших?
- Разве не ваш?
- Не помню. Хотя ресторан был хорошим.
Когда они проезжали мимо пораженного инспектора дорожного движения, его блокнот, к удивлению Кроули, внезапно вспыхнул.
- Я вполне уверен, что не хотел этого делать, - заметил он.
Азирафаль покраснел.
- Это я, - сознался он. – Я всегда подозревал, что это ваши придумали их.
- Да? Мы думали, что они ваши.
Кроули посмотрел на дым в зеркале заднего вида.
- Поехали, - сказал он, – в Ритц.
Кроули даже не думал делать предварительный заказ. В этом мире бронирование столиков это то, что необходимо другим людям.
***
Азирафаль коллекционировал книги. Будь он честен сам с собой, ему пришлось бы признаться, что книжная лавка – всего лишь место, где их можно хранить. Это не было исключением из правила. Дабы поддержать свою легенду обыкновенного торговца подержанными книгами, он всеми средствами, кроме явного физического насилия, мешал посетителям делать покупку. Неприятный затхлый запах, сердитые взгляды, переменчивые часы работы – все это ему прекрасно удавалось.
Он собирал книги уже очень давно и, как и все коллекционеры, специализировался в определенной области.
У него было более шестидесяти книг с предсказаниями событий последних столетий второго тысячелетия. Он любил первые издания Уайльда. И, кроме того, у него был полный набор Бесчестных Библий, каждая из которых была названа по соответствующей ошибке при наборе текста.
Они включают Неправедную Библию, названную так по ошибке наборщика, из-за которой в Первом послании Коринфянам объявляется: «Или не знаете, что неправедные Царство Божие наследуют?»; и Грешная Библия, напечатанная Бакером и Лукасом в 1632, где в седьмой заповеди пропало слово «не», и получилось «Возжелай жену ближнего своего». Так же существуют Освобождающая Библия, Паточная Библия, Библия Стоящих Рыб, Библия Чаринг-Кросс и другие [***]. У Азирафаля были все. Даже самая редкая Библия, опубликованная в 1651 году издательством «Билтон и Скаггз».
Она была первой из их трех величайших неудач.
Обычно книгу называли Пошла К Черту Этой Библией. Многословную ошибку наборщика, если это можно так назвать, можно найти в книге Иезекииля, глава 48, стих 5.
2. Подъле границы Дана, ат восточного края до западного, это один удел Ащиру.
3. Подъле границы Ащира, ат восточного края да западного, это один удел Неффалиму.
4. Подъле границы Неффалима, от восточного края да западного, это один удел Манассии.
5. Пашло Все это к Черту Я сыт па Горла этим печятанием. Господин Билтонн не Джентальмен, а господин Скаггез проста Саутуорхский Штрейкбрекер. Говарю вам, в такой деннек как етот Лубой с полунцией Здравого Смысла должан на Солныфке грется, а не Тарчать здесь весь ден в этам Богам забытом Ищдателстве *@$!&#%*
6. Подъле границы Ефрема, от васточного края да заподного, это один удел Рувиму[2].
Вторая великая неудача постигла Билтона и Скаггза в 1653 году. Благодаря редкостной удаче они стали владельцами одной из известных «Потерянных Кварт» - трех пьес Шекспира, которые никогда не издавались в большом формате, и теперь окончательно потеряны для филологов и театралов. До нас дошли лишь их названия. Эта была самой ранней из пьес Шекспира - «Комедия о Робине Гуде, или, Лес Шервуда»[3].
Господин Билтон заплатил за кварту почти шесть гиней и полагал, что сделает в два раза больше только на одном фолианте в твердом переплете.
А потом он ее потерял.
Третья великая неудача Билтона и Скаггза так и не была понята ни одним из них. Куда ни посмотри, книги с пророчествами продаются нарасхват. Только-только вышел третий тираж английского издания «Центурий» Нострадамуса, и пятеро Нострадамусов, каждый из которых заявлял, что именно он и есть настоящий, с триумфом раздавали автографы по всей стране. А «Собрание Пророчеств» Матушки Шиптон просто исчезало с полок.
В каждом из восьми главных издательств Лондона на очереди была хотя бы одна Книга Пророчеств. Каждая из книг была чудовищно ошибочной, но сам их дух смутного всемогущества Бога делал их невероятно популярными. Они продавались тысячами, десятками тысяч.
- Это же патент на печятание денек! – заявил господин Билтон господину Скаггзу[4]. – Публика жаждет этой чепуххи! Мы сейчас же должны исдать книгу прарочеств какой-нибудь карги!
Следующим утром у двери их ждала рукопись; чувство времени автора, как всегда, было точным.
И хотя ни господин Билтон, ни господин Скаггз не поняли этого, присланная им рукопись была единственным во всей истории человечества полным собранием совершенно точных пророчеств, касающихся грядущих трехсот сорока с чем-то лет и дающих точное и аккуратное описание событий, предшествующих Армагеддону. Все, до мельчайших деталей, было верно.
Издательство выпустило книгу в сентябре 1655 – хорошее время для Рождественской распродажи[5], и впервые книга, напечатанная в Англии, осталась на складах.
Она не продавалась.
Даже в крошечном магазинчике в Ланкашире со стоящей рядом картонной табличкой со словами «Месный Автор».
Автора этой книги, некую Агнесс Безум, это совершенно не удивляло, к тому же, чтобы удивить Агнесс Безум, нужно чудовищно постараться.
Как бы то ни было, она написала ее не для продажи, не ради гонораров, и даже не ради славы. Она написала ее ради одной бесплатной копии, которую вправе получить автор.
Никто не знает, что произошло со множеством нераспроданных копий ее книги. Совершенно точно известно, что не сохранилось ни одной ни в музеях, ни в частных коллекциях. Копии не было даже у Азирафаля, но он до дрожи в ногах мечтал бы заполучить ее в свои изящные ухоженные руки.
На самом деле, во всем мире осталась лишь одна книга пророчеств Агнесс Безум.
Она стоит на полке в сорока милях от того места, где Кроули и Азирафаль наслаждаются приличным обедом, и, метафорически выражаясь, начинает тикать.
***
Сейчас три часа. Антихрист находится на Земле уже пятнадцать часов, и один ангел и один демон непрерывно пьют в течении трех из них.
Они сидели друг напротив друга в Сохо, в задней комнате мрачной старой книжной лавки Азирафаля.
В большей части книжных лавок Сохо есть задние комнаты, и большая часть задних комнат забита редкими, или, по крайней мере, дорогими книгами. Но в книгах Азирафаля не было иллюстраций. У них старые бурые обложки и хрустящие страницы. Время от времени, если не было иного выбора, он мог продать одну.
И порой приходят серьезные люди в темных костюмах с очень вежливыми предложениями, что, возможно, он решит продать саму лавку, чтобы здесь можно было открыть более приличествующий местности розничный магазинчик. Иногда они предлагают деньги, большие свертки помятых пятидесятифунтовых банкнот. Или же, бывает, пока они говорят, другие люди в темных очках бродят по лавке, качая головой и приговаривая, до чего же быстро горит бумага и что здесь будет за мышеловка.
А Азирафаль кивает в ответ и улыбается, и говорит, что подумает над этим. А потом они уходят. И больше не возвращаются.
Только то, что ты ангел, еще не значит, что ты дурак.
Стол перед ними был завален бутылками.
- Главное в том, - сказал Кроули, - главное в том. Главное в том. – Он попытался сфокусироваться на Азирафале.
- Главное в том, - повторил он и попытался подумать о главном.
- Я хочу сказать, - вспомнив, произнес он, - дельфины. Вот что.
- Рыба какая-то, - сказал Азирафаль.
- Нетнетнетнет, - помахал пальцем Кроули. – Млекопитающее. Самое настоящее. Разница... – Кроули пробирался по болоту своего разума, пытаясь вспомнить, в чем же разница. – Разница в том, что они...
- Спариваются не в воде? – предположил Азирафаль.
Кроули нахмурился.
- Не думаю. Уверен, это не то. Что-то насчет их детей. Какая разница. – Он собрался с мыслями. – Главное в том. Главное. Их мозги.
Он потянулся к бутылке.
- А что у них с мозгами? – спросил ангел.
- Большие мозги. Это главное. Размером с. С. Размером с чертовски большие мозги. А еще есть киты. Целые города мозгов, уж поверь мне. Все чертово море полно мозгов.
- Кракен, - сказал Азирафаль, угрюмо уставясь в стакан.
Кроули одарил его долгим холодным взглядом человека, перед поездом мысли которого только что опустили шлагбаум.
- Чего?
- Огромная сволочь, - пояснил Азирафаль. – Шпит под гул вод многих. Под бременем гигантских и бесчисленных полипол... полипо... чертовски огромных водорослей, вот так. Должен подняться на поверхность в самом конце, когда закипят моря.
- Да?
- Это факт.
- Ну а я что говорю? – Кроули сел обратно. – Все море кипит, бедные дельфины уже сварились все, и никому нет никакого дела. То же самое с гориллами. Упс, думают они, все небо покраснело, звезды падают на землю, и что они теперь в бананы добавляют? А потом...
- Знаешь, они гнезда делают, гориллы эти, - заявил ангел, разливая выпивку и умудрившись с третьего раза попасть в стакан.
- Не.
- Чистая правда. Видел в фильме. Гнезда.
- Это птицы, - сказал Кроули.
- Гнезда, - настаивал Азирафаль.
Кроули решил не спорить.
- Ну так вот, - продолжил он. – Все твари, большие и талые. То есть, малые. Большие и малые. И все с мозгами. А потом – бум.
- Но ты же часть этого, - проговорил Азирафаль. – Ты искушаешь людей. Тебе это удается.
Кроули стукнул стаканом о стол.
- Это другое. Они вовсе не должны соглашаться. Это ведь эта мирозданческая чушь, так? Ваши это придумали. Это вам нужно проверять людей. Но не до истребления.
- Хорошо. Хорошо. Мне это не нравится, как и тебе, но я ведь говорил. Я не могу не пдчи ... непдоч... не делать то, что мне приказывают. Я же ж ангел.
- В Раю нет театров, - напомнил Кроули. – И фильмов мало.
- Даже не пытайся искусить меня, - отчаянно заговорил Азирафаль. – Знаю я тебя, старый ты змий.
- Просто подумай об этом, - безжалостно продолжал Кроули. – Ты знаешь, что такое вечность? Знаешь, что такое вечность? Я хочу спросить, ты знаешь, что такое вечность? Вот есть эта гора, понимаешь, в милю высотой, на краю вселенной, и раз в тысячу лет маленькая птичка...
- Какая маленькая птичка? – подозрительно спросил Азирафаль.
- Та, о которой я говорю. И каждую тысячу лет...
- Каждую тысячу лет одна и та же птичка?
Кроули заколебался.
- Да, - кивнул он.
- Она, должно быть, ужасно старая.
- Ладно. И каждую тысячу лет эта птичка летит...
- ...с трудом двигается...
- ...летит прямо к этой горе и точит свой клювик...
- Постой. Это невозможно. Отсюда до края вселенной множество... – Ангел развел трясущимися руками. – Множество чегототам, мой дорогой.
- Но она все равно добирается туда, - упорно продолжал Кроули.
- Как?
- Это не важно!
- Наверное, у нее космический корабль, - предположил ангел.
Кроули замолк на минуту.
- Да, - кивнул он. – Если тебе так нравится. В любом случае, эта птичка...
- Только мы ведь говорим о крае вселенной, - продолжал Азирафаль. – Так что это должен быть один из тех кораблей, где до конца добираются уже твои потомки. И ты должен объяснить своим потомкам: «Когда доберетесь до Горы, то...» - Он задумался. – Что они там должны сделать?
- Поточить ключ о гору, - ответил Кроули. – А потом она летит обратно...
- ...на космическом корабле...
- А через тысячу лет она повторяет это снова, - быстро закончил Кроули.
За этим последовала минута пьяной тишины.
- Что-то слишком много делать, чтоб просто клюв наточить, - задумчиво произнес Азирафаль.
- Слушай, - настойчиво заговорил Кроули, - суть в том, что когда эта птичка сточит гору до самого основания, то...
Азирафаль открыл рот. Кроули просто знал, что он собирается заявить что-нибудь об относительной прочности птичьих клювов по сравнению с огромными горами, и потому быстро заявил:
- ...то ты все еще будешь смотреть «Звуки Музыки».
Азирафаль застыл.
- И тебе это будет нравиться, - безжалостно добавил Кроули. – Правда, будет.
- Мой дорогой...
- У тебя не будет выбора.
- Послушай...
- У Рая совершенно нет вкуса.
- Так...
- И ни одного суши-бара.
На внезапно посерьезневшем лице ангела появилось выражение боли.
- Не могу разобраться с этим, пока пьян, - заявил он. – Я собираюсь протрезветь.
- Я тоже.
Они оба моргнули, когда алкоголь покинул их кровяные русла, и сели чуть более прилично. Азирафаль поправил галстук.
- Я не могу вмешиваться в божественный замысел, - прохрипел он.
Кроули изучающее посмотрел на свой бокал и снова наполнил его.
- А как насчет дьявольского? – спросил он.
- Что?
- Ну, это же должен быть дьявольский замысел, так? Это делаем мы. Наша сторона.
- А, но это лишь часть всеобъемлющего божественного замысла, - ответил Азирафаль. – Ваша сторона не может сделать ничего такого, что не было бы частью неописуемого божественного замысла, - добавил он с толикой самодовольства.
- Мечтай больше!
- Нет, это... – Азирафаль нервно пощелкал пальцами. – Эта штука. Как там говорится в этом цветастом выражении? Пушные зверьки Севера
- Северный зверек пушной породы.
- Да. Именно.
- Ну... если ты так уверен... – произнес Кроули.
- Несомненно.
Кроули хитро взглянул на него.
- Тогда ты не можешь быть уверен, поправь меня, если я ошибаюсь, но ты не можешь быть уверен, что вмешательство в это дело не может быть предусмотрено божественным замыслом. То есть, ты ведь должен расстраивать козни Дьявола на каждом шагу, так?
Азирафаль задумался.
- Ну да, это так.
- Ты обнаруживаешь козни и расстраиваешь их. Я прав?
- В общем и целом. На самом деле я вдохновляю людей на вмешательство. Такова сущность мироздания, понимаешь.
- Верно. Верно. Так что все, что тебе нужно делать, это вмешаться. Потому как, если я что-то и понимаю, - настойчиво продолжал Кроули, - то рождение – это еще только полдела. Воспитание – вот что важно. Влияние. В противном случае ребенок никогда не научится использовать свою силу. – Он задумался. – По крайней мере, не обязательно так, как планируется.
- Полагаю, наша сторона не будет против, если я помешаю тебе, - задумчиво произнес Азирафаль. – Они совершенно не будут против.
- Хорошо. Это тебе награду на крыле принесет. – Кроули ободряюще улыбнулся ангелу.
- Но что произойдет с ребенком, если он не получит сатанинского воспитания? – спросил Азирафаль.
- Наверное, ничего. Он никогда не узнает.
- Но генетика...
- А что генетика? Что? – заговорил Кроули. – Возьми Сатану. Создан ангелом, а стал Великим Врагом. Эй, если ты и дальше будешь думать о генетике, то можешь предположить, что и ребенок станет ангелом. В конце концов, в прежние времена его отец был большой шишкой в Раю. Говорить о том, что он вырастет демоном только потому, что его отец стал демоном, все равно, что утверждать, будто мышь с отрезанным хвостом родит бесхвостую мышь. Нет. Воспитание это все. Уж поверь мне.
- А если сатанинскому влиянию ничего не будет противопоставлено...
- Ну, в худшем случае Аду придется начать все заново. А у Земли появится еще по крайней мере одиннадцать лет. Ради этого стоит попытаться, а?
Азирафаль снова задумался.
- Хочешь сказать, он не несет зло сам по себе? – медленно спросил он.
- Он потенциальное зло. Думаю, и потенциальное добро тоже. Только эта огромная потенциальность, которая ждет огранки, - ответил Кроули. Он пожал плечами. – И вообще, с чего мы говорим об этом добре и зле? Это просто названия двух лагерей. Уж мы-то знаем это.
- Полагаю, попытаться стоит, - сказал он. Кроули ободряюще закивал.
- Согласен? – демон протянул руку.
Ангел осторожно пожал ее.
- Определенно, это будет интереснее, чем со святыми, - заметил он.
- И это ради блага самого же ребенка, - добавил Кроули. – Мы будем вроде его крестных отцов. Можно сказать, следить за его религиозным воспитанием.
Ангел просиял.
- Знаешь. Об этом я не думал, - сказал он. – Крестные. Будь я проклят.
- Это не так уж и плохо, - отозвался Кроули, - когда привыкнешь.
_____________________
[1]Примечание для американцев и других чужаков: Милтон Кейнз – новый городок примерно посредине между Лондоном и Бирмингемом. Он задумывался как современный, эффективный, здоровый город, где, в общем и целом, приятно жить. Многие британцы считают это забавным.
[2] Пошла к Черту Эта Библия так же известна тем, что в третьей главе Книги Бытия содержится 27 стихов, вместо обычных 24.
Они следуют за двадцать четвертым стихом, который в Библии короля Якова гласит:
«И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни», и звучат они так:
25 И заговорил Господь с Ангелом, восточные врата хранящим, вопрошая, Где меч пламенный, что дан тебе был?
26 И ответил Ангел, Всего минуту назад он был здесь, должно быть, положил его куда-то, однажды голову свою забуду.
27 И не спрашивал его Господь боле.
Казалось, эти стихи были включены во время корректирования гранок. В те дни для типографов было обычным вывешивать контрольные карты на деревянных перекладинах снаружи мастерской для поучения народа и свободного чтения корректуры. А поскольку весь пакет с распечатками позднее все равно сгорел, никто не докучал с расспросами по этому поводу приятному господину А. Зирафалю, который держал книжную лавку через два дома и всегда помогал с переводом, и к тому же у него был вполне разборчивый почерк.
[3] Две другие – «Ловля Мыши» и «Златоискатели 1589».
[4] У которого уже были некоторые мысли на этот счет, и который, после воплощения их в жизнь, последние годы своей жизни провел в Ньюгейтской тюрьме.
[5] Еще один гениальный ход, поскольку в 1654г. Пуританский парламент Оливера Кромвеля запретил рождество.
АННОТАЦИИ:
[*] Принцы, или Княжества (Principalities) – десятый ангельский чин четвертого Хора в двенадцатиранговой иерархии. В средневековой девятиранговой иерархии – ангелы Начал. Подробнее об этом можно прочитать здесь(примеч. переводчика)
[**] Променадные концерты классической музыки с участием видных дирижёров и исполнителей, в том числе и зарубежных, проводятся с 1840, чаще летом; в настоящее время устраиваются Би-би-си в лондонском Ройял-Алберт-Холле (от promenade - прогулка; первоначально публика во время концерта могла прогуливаться по залу).
Фестиваль в Глайндборне - ежегодный оперный фестиваль в имении близ города Льюис, графство Суссекс, принадлежавшем основателю таких фестивалей с 1934 года, известному меценату Дж.Кристи (примеч. переводчика)
[***] Есть множество Бесчестных Библий, и все, указанные в этом параграфе, кроме Библии Чаринг-Кросс и Пошла К Черту Этой Библии, действительно существуют. Неправедная Библия и Грешная Библия таковы, какими их описали Терри и Нил.
Освобождающая Библия: Издание, вышедшее в 1806, где в 1-м Тимофею, 5:21, вместо «заклинаю» стоит «освобождаю»: «Пред Богом [...] освобождаю тебя хранить сие без предубеждения[...]».
Паточная Библия: народное название Епископской Библии 1568, поскольку у Иеремии, 8:22, сказано «Разве нет патоки в Галааде?» вместо «Разве нет бальзама в Галааде?».
Библия Стоящих Рыб: издание 1806 года, где у Иезекииля, 47:10, говорится: «И будут стоять подле него рыбы (вместо – рыболовы)».
Так же существуют Библия "Ухо за Ухо", Смоляная Библия, Библия Верблюда Ревекки, Библия в Штанах, Библия "Он и Она", Библия Убийц, Уксусная Библия.
Духовенство Саутуоркского собора (старейшая часть относится к началу 12в.), что находится на южном берегу Темзы, придерживается так называемой «религии Южного берега» - течение в англиканской церкви, считающее важным решение проблем бедноты, безработицы и т.д. Встречает противодействие со стороны верхушки англиканской церкви.
***
Ее звали Скарлетт. В данный момент она продавала оружие, хотя дело начинало терять свою привлекательность. Ни на одной работе она не задерживалась подолгу. Триста, четыреста лет максимум. Дальше дело превращалось в рутину.
Ее волосы были темно-рыжими, не какого-то рыжеватого или каштанового оттенка, а блестящего медного цвета, и спадали к талии такими волнами, за которые мужчины могли убить друг друга, что часто и случалось. Ее глаза были изумительного апельсинового цвета. На вид ей было двадцать пять. Всегда.
У нее был пыльный грузовик кирпичного цвета, полный разнообразного оружия, и она обладала почти невероятной способностью пересекать любую границу в этом мире. Она направлялась к маленькой западноафриканской стране, где шла незначительная гражданская война, дабы сделать доставку, которая, при благоприятном стечении обстоятельств, превратит ее в большую гражданскую войну. К сожалению, грузовик сломался, и даже она не могла починить его.
А в эти дни она отлично разбиралась с техникой.
Сейчас она стояла посреди города[1]. Данный город был столицей Кумболаланда – африканской страны, где войн не было последние три тысячи лет. Около тридцати лет она была СэрГемфри-Кларксонландом, но поскольку в стране не было никаких минералов, а стратегическое положение – не лучше, чем у банана, самоуправление в ней ввели до неприличия быстро. Кумболаланд был, возможно, бедным и определенно скучным, но мирным. Его различные племена, вполне ладившие друг с другом, давно уже перековали свои мечи на орала; в 1952 году на городской площади произошла драка между пьяным погонщиком волов и пьяным же волокрадом. Люди до сих пор говорили о ней.
Скарлетт зевнула. Обмахиваясь широкополой шляпой, она оставила бесполезный грузовик на пыльной улице и вошла в бар.
Она купила банку пива, осушила ее и улыбнулась бармену.
- Мне грузовик надо починить, - сказала она. – Здесь к кому-нибудь можно обратиться?
Бармен одарил ее широкой белоснежной и дорогой улыбкой. Его поразило то, как она выпила свое пиво.
- Только к Натану, мисс. Но Натан уехал в Каоунд проверить ферму своего отчима.
Скарлетт купила вторую банку.
- Значит Натан. Когда он может вернуться?
- Может на следующей неделе. Может через одну, леди. Ха, этот Натан у нас бездельник.
Он наклонился к ней.
- Вы путешествуете одна, мисс? – спросил он.
- Да.
- Может быть опасно. В эти дни по дорогам всякие типы ходят. Плохие типы. Не местные, - быстро добавил он.
Скарлетт приподняла бровь.
Несмотря на жару, он вздрогнул.
- Благодарю за предупреждение, - мурлыкнула она. Ее голос напоминал о чем-то, притаившемся в высокой траве и заметном лишь по подергиванию ушей, пока мимо не пройдет что-нибудь нежное и юное.
Она водрузила свою шляпу на него и вышла на улицу.
Палило жаркое африканское солнце; ее грузовик застрял на улице вместе со всеми ружьями, и боеприпасами, и фугасами. Он никуда не поедет.
Скарлетт уставилась на грузовик.
На его крыше сидел гриф. Он проехал вместе со Скарлетт три сотни миль. Сейчас он тихонько рыгал.
Она осмотрела улицу: на углу болтали две женщины; перед грудой тыкв сидел скучающий продавец и отмахивал мух; в пыли лениво играли дети.
- Какого черта, - тихо произнесла она. – Я могу и отдохнуть.
Это было в среду.
К пятнице город был на военном положении.
К следующему вторнику экономика Кумболаланда была подорвана, погибло двадцать тысяч человек (включая бармена, застреленного повстанцами во время штурма рыночных баррикад), ранено около ста тысяч, все разнообразное оружие Скарлетт выполнило свою функцию, ради которой создавалось, а гриф умер от переедания.
Скарлетт уже выезжала из страны на последнем поезде. Время двигаться дальше, решила она. Она торговала оружием уже чертовски давно. Ей нужны перемены. Что-нибудь новенькое. Журналистика казалась довольно привлекательной. Это возможность. Обмахиваясь своей шляпой, она скрестила перед собой длинные ноги.
Чуть дальше в поезде разгорелась драка. Скарлетт улыбнулась. Люди всегда дерутся, за нее и вокруг нее; это довольно мило, правда.
***
У Троура были черные волосы, элегантная черная бородка, и он только что решил организовать корпорацию.
Сейчас он пил со своим бухгалтером.
- Как у нас дела, Фрэнни? – спросил он у нее.
- На сегодня продано двенадцать миллионов экземпляров. Вы можете это представить?
Они пили в ресторане «Верх Шестерок» на вершине 666 дома по Пятой Авеню в Нью-Йорке. Это слегка забавляло Троура. Из окон ресторана был виден весь Нью-Йорк; а ночью Нью-Йорк лицезрел огромные красные цифры 666, что украшали все четыре стороны здания. Разумеется, это был всего лишь номер дома. Если начать считать, то, в конце концов, обязательно доберешься и до него[*]. Но оно стоило улыбки.
Троур и его бухгалтер только что вернулись из маленького, дорогого и исключительно престижного ресторана в Гринвич-Виллидже, где кухня была совершенно новомодной: бобовое зернышко, горошина и ломтик куриной грудки, художественно разложенные на квадратной фарфоровой тарелке.
Троур придумал это, когда последний раз был в Париже.
Его бухгалтер быстро, примерно за пятьдесят секунд, расправилась с мясом и овощами и до конца ужина смотрела на тарелку, приборы и время от времени – на сотрапезников так, точно гадала, каковы же они на вкус, что, в общем-то, было верным. Это очень забавляло Троура.
Он вертел в руках свой «Перье».
- Двенадцать миллионов, да? Неплохо.
- Это великолепно.
- Стало быть, корпорация. Пора заняться большими делами, а? Думаю, Калифорнией. Мне нужны фабрики, рестораны, все по списку. Мы будем издаваться и дальше, но пришло время для разнообразия. Да?
Фрэнни кивнула.
- Звучит неплохо, Троур. Нам понадобятся...
Ее прервал скелет. Скелет в платье от Диор, с загорелой кожей, натянутой почти до предела на тонкие кости черепа. У скелета были светлые волосы и идеально накрашенные губы: она была похожа на человека, на которого матери всего мира станут указывать и тихо говорить: «Вот что будет с тобой, если не будешь есть зелень»; она была похожа на стильную рекламу голодания.
Это была Нью-йоркская топ-модель. В руках она держала книгу.
- Простите меня, господин Троур, надеюсь, вы не против, что я вмешиваюсь, но ваша книга – она изменила мою жизнь, вы не могли бы подписать ее для меня, пожалуйста? – Она умоляюще смотрела на него из глубоких ярко накрашенных глазниц.
Троур благосклонно кивнул и принял ее книгу.
Не удивительно, что она узнала его – с фотографии на тисненой обложке смотрели на мир его темно-серые глаза. Книга называлась «Беспищевая Диета: Худейте и Хорошейте; Лучшая Книга Столетия по Диете!»
- Как ваше имя? – спросил он.
- Шеррил. Две р, одна и, одна л.
- Вы напоминаете мне одного очень давнего друга, - сказал он ей и что-то написал на титульном листе, быстро и аккуратно. – Вот, прошу. Рад, что вам понравилось. Всегда приятно встретить поклонника.
А написал он следующее:
Шеррил,
Хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай.
Откр. 6:6
Доктор Вран Троур.
- Это из Библии, - объяснил он.
Она благоговейно закрыла книгу и попятилась от стола, благодаря Троура, он даже не знает, как много это значит для нее, он изменил ее жизнь, совершенно...
На самом деле он никогда не получал докторскую степень, как утверждал, поскольку в те дни не было никаких университетов, но Троур понимал, что она заморит себя голодом. Он дал ей максимум пару месяцев. В конце концов, проблема веса разрешится.
Фрэнни жадно стучала по своему ноутбуку, планируя следующую стадию изменения обеденных привычек Западного Мира. Троур купил ей компьютер в качестве личного подарка. Он был очень, очень дорогим, очень мощным и ультратонким. Ему нравились тонкие вещи.
- Для начала мы можем вложиться в одно европейское предприятие – Холдингз (Холдингз) Инкорпорэйтед. Тогда налоги заплатим по лихтенштейнской сетке. И если переведем деньги оффшором через Кайманы в Люксембург, а оттуда – в Швейцарию, то сможем...
Но Троур уже не слушал. Он вспоминал престижный ресторанчик. Ему казалось, что он никогда еще не видел столько оголодавших богачей.
Троур улыбнулся, широко и честно, как улыбаются довольные своей безупречно и чисто выполненной работой. Он просто ждал главного события, убивая время, но делая это с изысканностью. Время и, иногда, людей.
***
Иногда его звали Беллым, или Бланком, или Альбусом, или Мелным, или Вайсом, или Снежем, или еще сотней других имен. У него была бледная кожа, выцветшие белые волосы и светло-серые глаза. На первый взгляд ему было около двадцати, а первый взгляд – это все, чем его удостаивали.
Он был почти совершенно незапоминающимся.
В отличие от своих двух коллег, он нигде не задерживался надолго.
Он занимался всеми интересными делами в разных интересных местах.
(Работал на Чернобыльской АС, и в Уиндскейле, и на 3 Майл Айленде, и всегда на незначительных должностях).
Был младшим, но ценным сотрудником в научно-исследовательских институтах.
(Помог разработать бензиновый двигатель, и пластмассу, и консервные банки с кольцом для открывания).
Он мог заниматься чем угодно.
Никто особенно не замечал его. Если подумать хорошенько, он должен где-то быть и что-то делать. Может, он даже разговаривал с вами. Но его легко забыть, этого мистера Беллого.
В данный момент он работал матросом на танкере, направляющемся в Токио.
Пьяный капитан был в своей каюте. Первый помощник – на носу. Второй помощник – на камбузе. Вот, собственно, и вся команда: корабль был практически полностью автоматизирован. Человеку не слишком много оставалось делать.
Как бы то ни было, если человек нажмет на капитанском мостике кнопку АВАРИЙНОГО СБРОСА ГРУЗА, то автоматика позаботится о том, чтобы огромное количество черной жижи, миллионы тонн сырой нефти, губительной для местных птиц, рыб, растений, животных и людей, отправились в море. Разумеется, существуют дюжины надежных блокировок и резервных устройств, но, какая разница, они ведь всегда были.
Позднее было множество споров, кто же виноват в случившемся. В конце концов это так и не разрешилось: вину возложили на всех поровну. Ни капитан, ни первый и ни второй помощники больше никогда не работали.
Почему-то никто не вспомнил о матросе Беллом, который был уже на полпути к Индонезии на пароходе, нагруженном ржавеющими бочками с особо токсичным гербицидом.
***
И был еще Один. Он был на площади Кумболаланда. И в ресторанах. И в рыбе, и в воздухе, и в бочках с гербицидом. Он был на дорогах и в домах, во дворцах и лачугах.
Он нигде не был чужаком, и нигде от него нельзя было скрыться. Он делал то, что умел лучше всего, и то, что он делал, было тем, что он есть.
Он не ждал. Он работал.
***
Хэриет Даулин и ее ребенок, которого по совету сестры Веры Зануд, более настойчивой, нежели сестра Мари, и с телефонного согласия мужа, назвали Ворлоком, вернулись домой.
Культатташе прибыл неделей позже и признал ребенка точной копией своей стороны семьи. Он так же отдал приказ секретарю дать объявление в «Леди» о поиске няни.
Однажды на Рождество Кроули видел по телевизору «Мэри Поппинс» (разумеется, Кроули негласно принимал участие в создании многих телепередач, но искренне гордился он именно игровыми шоу). Его позабавила идея эффектно и невероятно изящно удалить с помощью урагана очередь сиделок, которые обязательно выстроятся, или, возможно, сложатся штабелями у резиденции культатташе в Риджентс-Парке.
Он остановился на организации «дикой» забастовки метро, и, когда пришел назначенный день, появилась лишь одна сиделка.
На ней был вязаный твидовый костюм и небольшие жемчужные серьги. Что-то в ней говорило «няня», но говорило это шепотом английских дворецких в определенного рода американских фильмах. Это что-то так же благоразумно откашлялось и пробормотала, что она вполне может быть из тех нянь, что предлагают неспецифические, но вполне определенные услуги в некоторых журналах.
Ее плоские туфли похрустывали по гравийной дорожке, а рядом тихо шла серая собака, из пасти которой падали хлопья белой слюны. Ее глаза сверкали красным светом, и она оголодавше посматривала по сторонам.
Она подошла к тяжелой деревянной двери, коротко самодовольно улыбнулась и позвонила. Звук вышел мрачным.
Дверь открыл дворецкий, как говорится, старой школы[2].
- Я няня Астарта, - представилась она. – А это, - продолжала она, пока серая собака осторожно рассматривала дворецкого, вероятно, прикидывая, куда можно будет зарыть кости, - Ровер.
Она оставила собаку в саду, с блеском прошла интервью, и миссис Даулин провела няню наверх знакомиться с новым подопечным.
Она неприятно улыбнулась.
- Какое чудесное дитя, - сказала она. – Скоро ему нужен будет трехколесный велосипед.
По одному из тех случайных совпадений тем же днем прибыл новый служащий. Он был садовником, и, как оказалось, на удивление хорошим. Никто так и не смог выяснить, почему, поскольку он, по всей видимости, никогда не держал в руках лопату и не прилагал никаких усилий избавить сад от внезапно появившихся стаек птиц, которые садились на него при каждой возможности. Он просто сидел в тени, а сад вокруг него цвел и благоухал.
Когда Ворлок достаточно подрос, чтобы передвигаться самостоятельно, а няня занималась тем, что делала в свободное время, он часто спускался, чтобы повидать садовника.
- Это брат Слизень, - расскажет он мальчику, - а это маленькое создание – брат Картофельный Долгоносик. Не забывай, Ворлок, когда пойдешь по дорогам и тропинкам роскошной и льстивой жизни, любить и почитать все живое.
- Няня говолит, что зывые твали годны лишь плахом пасть к моим ногам, мистел Флэнсис, - заявил юный Ворлок, прикоснувшись к брату Слизню и тщательно вытерев руку о бесформенный комбинезон садовника.
- Не слушай эту женщину, - скажет Фрэнсис. – Слушай меня.
А ночью няня Астарта пела Ворлоку колыбельные.
"О, велик старый герцог Йоркский
Что имел Десять Тысяч Человек
И Повел он их Вверх по Холму
И Сокрушил все народы мира и подчинил их власти Сатаны, нашего господина".
и
"Этот поросенок отправился в Аид
Это поросенок остался дома
Этот поросенок ел сырую плоть человеческую
Этот поросенок насиловал девственниц
А этот поросенок залез на гору мертвых тел, чтобы добраться до вершины"
- Блат Флэнсис садовник говолит, что я долзен плоявлять любовь и доблоту ко всем твалям зывым, - сказал Ворлок.
- Не слушай этого мужчину, дорогой, - будет шептать няня, укладывая его в маленькую кроватку. – Слушай меня.
И так шло дальше.
Соглашение работало превосходно. Ничья. Няня Астарта купила ребенку трехколесный велосипед, но так и не смогла убедить его кататься дома. И он боялся Ровера.
Между тем Кроули и Азирафаль встречались на крышах омнибусов, и в картинных галереях, и на концертах, сравнивали записи и улыбались.
Когда Ворлоку было шесть, его няня ушла, забрав с собой Ровера; садовник подал заявление в тот же день. Оба они уходили вовсе не с той легкостью, с которой появились.
Теперь Ворлока обучали два наставника.
Мистер Харрис рассказывал ему о гунне Атилле, Владе Дракуле, и Тьме Человеческих Душ[3]. Он так же пытался научить Ворлока произносить демагогичные политические речи, дабы властвовать над умами и сердцами многих людей.
Мистер Кортес рассказывал ему о Флоренс Найтингейл[4], Аврааме Линкольне и понимании искусства. Он пытался объяснить ему понятия свободы воли, самоотречения и Поступать с Другими так, как Хотел бы, чтобы Поступали с Ним.
И оба много читали из Книги Откровения.
Несмотря на все их старания, Ворлок, к сожалению, проявлял способность к математике. Ни один из его наставников не был полностью удовлетворен его успехами.
В десять Ворлоку нравился бейсбол; нравились пластмассовые игрушки, которые превращались в другие пластмассовые игрушки, совершенно неотличимые от предыдущих, разве что для натренированного глаза; нравилась его коллекция марок; нравилась банановая жевательная резинка; нравились комиксы, и мультфильмы, и велосипед.
Кроули был озадачен.
Они сидели в кафе в Британском Музее – еще одном прибежище всех усталых солдат Холодной Войны. За столиком слева от них два вытянутых по струнке американца в костюмах тайком передавали кейс с долларами маленькой смуглой женщине в темных очках. Справа – заместитель главы М17 и офицер местного отдела КГБ спорили, кто должен оплатить счет за чай и булочки.
Кроули, наконец, озвучил то, о чем не осмеливался и думать последнее десятилетие.
- По-моему, - сказал он, - он слишком уж нормальный.
Азирафаль отправил в рот еще одно яйцо и запил его кофе. Он промокнул губы бумажной салфеткой.
- Сказывается мое хорошее влияние, - улыбнулся он. – Вернее, стоит отдать должное моей маленькой команде.
Кроули покачал головой.
- Я это учел. Послушай – к этому времени он должен пытаться изменить мир вокруг себя согласно своим собственным желаниям, придавать ему тот вид, который создал в своем воображении, как-то так. Ну, не совсем пытаться. Он будет делать так, даже не догадываясь об этом. Ты видел, чтобы здесь было хоть что-то подобное?
- Ну, нет, но...
- К этому времени он должен уже быть вместилищем сырой силы. А он?
- Ну, насколько я могу судить, нет, но...
- Он слишком нормальный. – Кроули побарабанил пальцами по столу. – Мне это не нравится. Что-то здесь не так. Я просто не могу разобрать, что.
Азирафаль взял кусочек ангельского бисквита Кроули.
- Ну, он растет. И, разумеется, Рай влияет на его жизнь.
Кроули вздохнул.
- Я лишь надеюсь, он сможет справиться с цербером, вот и все.
Азирафаль приподнял бровь.
- Цербером?
- Подарок на одиннадцатилетие. Я получил сообщение прошлой ночью. – Оно пришло во время показа «Золотых девочек», одной из любимых программ Кроули. Чтобы передать все, Рози понадобилось десять минут, когда можно было обойтись коротким разговором, а когда восстановилась не-адская связь, Кроули довольно запутался в сюжетной линии. – Они шлют ему цербера, дабы находился тот рядом с ним и оберегал от вреда. Самого крупного из всех.
- А люди что – не заметят внезапное появление огромной черной собаки? Его родители, к примеру.
Кроули внезапно вскочил, наступив на ногу болгарского культатташе, который оживленно беседовал с Хранителем Антиквариата Ее Величества.
- Никто не заметит ничего необычного. Такова реальность, ангел. А юный Ворлок может творить с ней, что захочет, даже если он об этом не знает.
- И когда она появится? Эта собака? У нее имя есть?
- Я же сказал тебе. На его одиннадцатый день рождения. В три часа пополудни. Пес вроде как выследит его. Имя он должен дать сам. Это очень важно. Это даст церберу цель. Полагаю, он будет Убийцей, или Ужасом, или Крадущимся-в-Ночи.
- Ты будешь там? – безразлично спросил ангел.
- Не пропущу ни за что на свете, - ответил Кроули. – Я ведь действительно надеюсь, что с ребенком не совсем все так плачевно. В любом случае, мы посмотрим, как он отреагирует на собаку. Это нам что-нибудь объяснит. Я надеюсь, что он отошлет ее обратно или испугается. Если он даст ей имя – мы проиграли. Он будет владеть всеми своими силами, и Армагеддон будет не за горами.
- Думаю, - сказал Азирафаль, пригубив вино (которое вдруг из слегка кисловатого «Beaujolais» превратилось в довольно приличное, но слегка удивленное «Chateau Lafitte» 1875 года), - думаю, мы там встретимся.
___________________
[1]Так сказать, города. Он был размером с английский провинциальный городок, или, по американским стандартам, с торговый центр.
[2] Вечерняя школа на Тоттнем-Корт-Роуд, которой управляет престарелый актер, игравший дворецких и лакеев в кино и на сцене с 1920х годов.
[3] Но он не упоминал, что Атилла был добр со своей матерью, а Влад Дракула ежедневно читал молитвы.
[4] Кроме историй про сифилис
АННОТАЦИИ:
[*] Во время написания «Добрых Предзнаменований» адрес и название действительно существовали: на вершине дома 666 по Пятой Авеню действительно был такой ресторан. Где-то в 90х он был закрыт и превращен в клуб. Разумеется, остальная часть здания так же находится в пользовании. К примеру, на 37 этаже располагается Demon Internet Inc – американский филиал известного британского Интернет-провайдера, услугами которого пользуется и сам Терри.
Среда
В центре Лондона стоял жаркий задымленный августовский день.
На день рождения Ворлока собралось много народа.
Было двадцать мальчиков и семнадцать девочек. Было множество мужчин с одинаково подстриженными светлыми волосами, в темно-синих костюмах и с кобурами, перекинутыми через плечо. Прибыла команда разносчиков с желе, пирожными и тарелками хрустящей картошки. Караван грузовиков вел старинный «Бентли».
Изумительные Харви и Ванда, Устроители Детских Праздников, свалились из-за неожиданной желудочной инфекции, но по предопределенной счастливой случайности буквально из ниоткуда появилась замена. Иллюзионист.
У каждого есть свое маленькое увлечение. Несмотря на настояния Кроули Азирафаль собирался применить свое.
Азирафаль практически гордился своим талантом. В 1870х годах он посещал занятия Джона Маскалина, и почти год тренировал ловкость рук, доставая монетки из воздуха и вытаскивая кроликов из шляпы. Тогда ему казалось, что получается вполне сносно. Дело было в том, что, хотя Азирафаль и мог делать такое, что заставило бы весь Магический Круг отложить свои палочки, он никогда не использовал свои, так сказать, внутренние силы в этих фокусах. Что было главной ошибкой. Ему начинало казаться, что стоило продолжать тренировки.
И все же, размышлял он, это все равно, что кататься на велосипеде. Никогда не забываешь, как это делается. Его плащ иллюзиониста был немного пыльным, но, стоило его надеть, смотрелся вполне сносно. Даже та манера речи начала возвращаться.
Дети смотрели на него с пустым пренебрежительным непониманием. За стойкой бара Кроули в белой форме официанта смущенно поежился.
- Итак, юные дамы и господа, видите мой старый помятый цилиндр? До чего же гадкая шляпа, как вы говорите! И – смотрите – там ничего нет. Но - что это, кто это тут такой? О, да это же наш пушистый друг, кролик Гарри!
- Он был в кармане, - заметил Ворлок. Остальные дети согласно закивали. Кем он их считает? Детьми?
Азирафаль помнил, что говорил Маскалин о тех, кто задает слишком много вопросов. «Превратите это в шутку, придурки... и я имею в виду вас, мистер Фаль (так тогда называл себя Азирафаль). Заставьте их смеяться, и они простят вам все!».
- О, так вы раскрыли мой фокус со шляпой, - улыбнулся он. Дети бесстрастно смотрели на него.
- Ты придурок, - заявил Ворлок. – И вообще, я хотел мультики смотреть.
- А он прав, - согласилась девочка с хвостиком. – Ты действительно придурок. И, наверное, голубой.
Азирафаль удрученно посмотрел на Кроули. Он был уверен, что юный Ворлок абсолютно испорчен, и чем скорее появится Черный Пес, и они смогут убраться отсюда, тем будет лучше.
- Итак, а есть ли у кого-нибудь из вас, юные зрители, такая штука как трехпенсовик? Нет, юный господин? Тогда что это такое у вас за ухом...?
- У меня на дне рождения были мультики, - произнесла девочка. – И мне подарили трансформера, и моюмаленькуюпони, и большойстребитель, и громотанк и...
Кроули застонал. Очевидно, что любому ангелу с хотя бы граммом здравого смысла стоит поостеречься заглядывать на детские праздники. В их громких писклявых голосах слышалось циничное веселье, когда Азирафаль уронил три соединенных между собой металлических кольца.
Кроули отвернулся, и его взгляд упал на стол, заваленный подарками. Из высокого пластмассового сооружения на него уставились два глаза-бусинки.
Кроули долго присматривался к ним, выискивая отблески красного пламени. Имея дело с бюрократами Ада, никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Вполне возможно, что они прислали песчанку вместо собаки.
Нет, это была самая обыкновенная песчанка. Похоже, она жила в поразительном сооружении из валиков, шаров и колесиков, какое бы могла изобрести Испанская Инквизиция, будь у нее доступ к формовочному прессу для пластика.
Он сверился с часами. Кроули никогда не приходило в голову сменить батарейку, которая села три года назад, но часы все равно показывали точное время. Было без двух минут три.
Азирафаль беспокоился все больше и больше.
- Есть ли у кого-нибудь из здесь присутствующих такая вещь как носовой платок? Нет? – В Викторианскую эпоху было неслыханным, чтобы у человека не было при себе носового платка, а фокус с магическим появлением голубя, который даже сейчас щипал запястье Азирафаля, не мог обойтись без него. Ангел попытался привлечь внимание Кроули, потерпел неудачу и в отчаянии ткнул пальцем в одного из охранников, который беспокойно передернул плечами.
- Вы, мой дорогой. Подойдите сюда. Итак, если вы посмотрите в нагрудном кармане, то, подозреваю, вы найдете там прекрасный шелковый платок.
- Нетсэр. Боюсьчтонетсэр, - отозвался охранник, смотря прямо перед собой.
Азирафаль отчаянно моргнул.
- Нет же, посмотрите, юноша, прошу.
Охранник сунул руку во внутренний карман и с удивлением вытащил кружевной носовой платок из голубоватого шелка. Азирафаль почти сразу же понял, что кружева были лишними, поскольку они зацепили за пистолет охранника, и тот, вращаясь, пролетел через всю комнату и упал в вазу с желе.
Дети отрывисто захлопали.
- Эй, неплохо! – заметила девочка с хвостиком.
Ворлок уже пробежал через всю комнату и схватил пистолет.
- Руки вверх, песьи вонючки! – ликующе крикнул он.
Охранники не знали, как поступить.
Кое-кто из них схватился за свое оружие; другие начали продвигаться к мальчику, или от него. Остальные дети начали ныть, что они тоже хотят пушки, а некоторые наиболее жаждущие попытались отнять их у тех охранников, что бездумно выхватили свое оружие из кобуры.
Потом кто-то бросил желе в Ворлока.
Мальчик вскрикнул и спустил курок. Это был «Магнум» 32 калибра, стандартное оружие ЦРУ, серое, неприятное, тяжелое, способное отбросить человека на тридцать шагов и оставить только кровавую дымку, жуткий беспорядок и некоторое количество канцелярской работы.
Азирафаль моргнул.
Тонкая струя воды из дула намочила Кроули, который стоял у окна и пытался высмотреть, нет ли в саду огромной черной собаки.
Азирафаль выглядел смущенным.
А потом ему в лицо попал кремовый торт.
Было почти пять минут четвертого.
Одним жестом Азирафаль превратил оставшееся оружие в водяные пистолеты и вышел прочь.
Кроули нашел его снаружи на тротуаре, когда ангел пытался вытащить довольно молчаливого голубя из рукава своего фрака.
- Уже поздно, - заметил Азирафаль.
- Я вижу, - кивнул Кроули. – Все из-за того, что ты засунул его в рукав. – Он вытащил безвольную птицу из пиджака Азирафаля и вдохнул в нее жизнь. Голубь благодарно курлыкнул и несколько осторожно улетел прочь.
- Я не о птице, - бросил ангел. – Собака. Она опаздывает.
Кроули задумчиво покачал головой.
- Посмотрим.
Он открыл дверь машины и включил радио.
- I should be so¬lucky, lucky lucky lucky lucky, I should be so lucky in-ЗДРАВСТВУЙ, КРОУЛИ.
- Привет. Э, кто это?
- ДАГОН, ПОВЕЛИТЕЛЬ КАНЦЕЛЯРИИ, ГОСПОДИН БЕЗУМИЯ, ПОД-ГЕРЦОГ СЕДЬМОГО КРУГА. ЧЕМ МОГУ ПОМОЧЬ?
- Цербер. Я просто, э, просто проверяю, что его уже выпустили.
- ДЕСЯТЬ МИНУТ НАЗАД. А ЧТО? ОН ЕЩЕ НЕ ПОЯВИЛСЯ? ЧТО-ТО НЕ ТАК?
- О, нет. Все в порядке. Все в полном порядке. Упс, я его вижу. Милый песик. Отличный песик. Очень ужасный. Вы там внизу отлично работаете. Ну, приятно было поговорить с тобой, Дагон. Увидимся позже, а?
Он вырубил радио.
Они смотрели друг на друга. В доме раздался громкий выстрел, и окно разлетелось вдребезги.
- О боже, - пробормотал Азирафаль с привычной легкостью человека, который не ругался шесть тысяч лет и вовсе не намеревался начинать сегодня. – Должно быть, я один упустил.
- Пса нет, - сказал Кроули.
- Нет, - кивнул Азирафаль.
Демон вздохнул.
- Залезай в машину, - бросил он. – Нам надо это обсудить. И еще, Азирафаль...?
- Да?
- Прежде чем садиться, отчисти этот чертов торт.