Ночная Стража. Ч.2

Рози Длань заперла дверь своей квартирки, и, прислонившись к ней, уставилась на Сандру.

- Кто он такой? – спросила Сандра, бросая свою корзину на стол. Внутри что-то звякнуло. – Он на нашей стороне?

- Ты ведь слышала парней! – прикрикнула Рози. – Никаких взяток! А потом он тащит нас к этим ублюдкам и не передает! Я могла убить его! Я вытащила его из канавы, притащила к Моззи, чтоб он подлатал его, а он вдруг начинает играться в дурацкие игры!

- Да, а что такое двухпенсовая пышка? – радостно спросила Сандра.

Мисс длань задумалась. Сандра ей нравилась, да и деньги за аренду не мешали, но порой она думала а) стоит ли ей поговорить с девушкой или б) она просто очень хорошо воспитана. Рози склонялась ко второму, поскольку Сандра зарабатывала куда больше нее. Это было неудобно.

- Это пончик с джемом, - ответила она. – А теперь лучше бы спрятать...

Кто-то постучал в дверь. Она затолкала Сандру за портьеру, взяла себя в руки и слегка приоткрыла дверь.

В прихожей стоял маленький старичок.

Все в нем безнадежно сползало вниз. Его серые усы, вероятно, принадлежали моржу или же ищейке, только что получившей очень неприятные вести. Плечи вяло поникли. Даже его лицо, казалось, проигрывало схватку с силой тяжести.

В руках он вертел кепку.

- Да? – произнесла Рози.

- Э, на вывеске написано «белошвейки», - пробормотал старичок. – И, ну, поскольку моя старушка умерла, сами понимаете, что к чему, я никогда не умел делать это сам.

И он одарил Рози взглядом, полным беспомощной застенчивости.

Она опустила взгляд на сумку у его ног и подняла ее. Внутри было полно очень чистых, но заношенных носок. В каждом были дырки на пятке и пальцах.

- Сандра, - позвала она, - кажется, это к тебе...

Было такое раннее утро, что «поздно ночью» еще даже не закончилось. На улицах клубился белый туман, и оставлял на рубашке Ваймса жемчужные капли. Ваймс собирался нарушить закон.

Если встать на крышу уборной за зданием штаба и опереться о водосточную трубу, то одно из верхних окон откроется, если толкнуть его ладонью в правильном месте.

Это было очень полезно, и Ваймс думал, не научить ли этому и юного Сэма. Каждый порядочный полицейский должен знать, как залезть в собственный штаб.

Тильден уже давно ушел домой, но Ваймс быстро обыскал его кабинет и к своему огромному удовольствию не нашел того, чего не ожидал увидеть. Внизу некоторые добросовестные офицеры заканчивали свою работу прежде, чем отправиться домой. Несколько минут он ждал в тени, пока в последний раз не хлопнет дверь, и не затихнут шаги. А потом спустился вниз в раздевалку.

Ему выдали ключ от его шкафчика, но он все же смазал петли маслом, прежде чем открыть его. Вообще-то, он еще ничего не оставлял там, но, как бы то ни было, на полу лежал помятый мешок. Он поднял его...

Отлично, парни.

Внутри была серебряная чернильница капитана Тильдена.

Ваймс поднялся и посмотрел на шкафчики с вырезанными инициалами и случайными зарубками на дверях. Из кармана он вытащил маленький сверток черной ткани, найденный в шкафу с уликами. В сером свете заблестел набор отмычек. Ваймс не был таким уж умелым взломщиком, но эти дешевые, потертые замки не представлялись большой проблемой.

На самом деле, главной была проблема выбора.

А потом он ушел сквозь туман.

К своему ужасу он понял, что снова чувствует себя отлично. Это было предательством по отношению к Сибилле, и к будущей страже, и даже к его светлости сэру Сэмюэлю Ваймсу, который должен был думать о политике далеких стран, и о рабочих местах, и как поднять эту чертову лодку, которую постоянно топит Речной Патруль. И, да, он хотел вернуться назад, или вперед, или через, или еще как. Он, правда, хотел. Он даже чувствовал во рту привкус этого желания. Конечно, он хотел. Но он не мог, не сейчас, и он был здесь и, как сказал Лоуни, делал свою работу. А в настоящий момент она заключалась в том, чтобы выжить в игре Тупых Сволочей, а Ваймс все знал об этой игре, это уж точно. Он чувствовал дрожь предвкушения. Такова сущность зверя.

И так он шел по улице, углубившись в свои мысли, когда из сумрака аллеи на него набросились люди.

Первый получил ногой в живот, потому что зверь никогда не дерется честно. Ваймс сделал шаг в сторону и схватил второго. Он почувствовал, как по нагруднику скользнул нож, когда он опустил голову и с силой ударил человека по шлему.

Тот тихо сложился пополам и рухнул на булыжники.

Ваймс развернулся к первому человеку, который, согнувшись почти вдвое и хрипя, все-таки держал нож и размахивал им перед собой, точно талисманом. Острие рисовало в воздухе неправильные восьмерки.

- Брось его, - сказал Ваймс. – Я не стану повторять дважды.

Со вздохом он вынул что-то из заднего кармана. Вещица была узкой, из черной кожи, и наполненной внутри свинцом. Он запретил использовать их в новой страже, но знал, что некоторые офицеры все же достали их, а если он считал человека разумным, то притворялся, что не знает об этом. Иногда спор должен решаться очень быстро, а для этого существуют и гораздо худшие способы.

Он с особой осторожностью опустил дубинку на руку человека. Раздался вскрик, и нож упал на мостовую.

- Мы оставим твоего приятеля здесь, пусть поспит, - произнес он. – Но тебе лучше показаться врачу, Генри. Ты будешь тихо себя вести?

Несколько минут спустя доктор Лоуни открыл заднюю дверь и впустил Ваймсас переброшенным через плечо телом.

- Вы ведь всем помогаете, так? – спросил он.

- Без исключения, но...

- Этот из Неназываемых. Пытался меня убить. Его надо бы подлечить.

- Почему он без сознания? – спросил доктор. На нем был каучуковый передник и такие же ботинки.

- Не хотел лечиться.

Лоуни вздохнул и рукой, в которой держал швабру, указал Ваймсу на дверь.

- Несите его в операционную, - сказал он. – Боюсь, мне пока придется прибраться в приемной после мистера Сольцифероза.

- Почему, что с ним?

- Он взорвался.

Ваймс, внезапно сдержав свое природное любопытство, понес тело в святая святых доктора Лоуни. Там было иначе, чем припоминал Ваймс, хотя тогда он подмечал лишь детали. Внутри стоял стол и верстак, а вдоль стены высились полки с бутыльками. И ни одна не была похожа на остальные. В одной или двух что-то плавало.

На другом стеллаже были инструменты.

- Когда я умру, - сказал Лоуни, осматривая пациента, - то пусть на мою могилу положат колокольчик, чтобы мне можно было не вставать, когда звонят люди. Положите его, прошу. Похоже на сотрясение мозга.

- Это я ударил его, - помог Ваймс.

- А руку тоже вы сломали?

- Точно.

- Очень аккуратно. Кости легко вправить и наложить гипс. Что-то не так?

Ваймс все еще разглядывал инструменты.

- И вы используете все это? – спросил он.

- Да. Хотя некоторые лишь пробные модели, - ответил Лоуни, занимаясь пациентом.

- Ну, мне бы не хотелось, чтобы на мне использовали вот это, - и Ваймс поднял странный инструмент, похожий на пару лопаточек, соединенных веревкой.

- Сержант, то, что вы держите в руках, к вам неприменимо ни при каких обстоятельствах, - вздохнул доктор, не отрываясь от работы. – Они для... женщин.

- Для белошвеек? – Ваймс быстро положил плоскогубцы обратно.

- Эти? Нет, дамы ночи теперь стараются не прибегать к подобному. Наши встречи носят, скажем, предупредительный характер.

- Учите их пользоваться наперстком? – усмехнулся Ваймс.

- Да, просто удивительно, как можно использовать метафоры, а...

Ваймс снова поднял лопатки. Эти штуки вызывали смутную тревогу.

- Вы женаты, сержант? – спросил Лоуни. – Рози была права?

- Э... да. Моя жена, э, в другом месте. – Он поднял инструмент и со звоном уронил его.

- Что ж, тогда стоит сознать, что родить ребенка – это вам не орехи лущить.

- Черт, надеюсь, что нет!

- Хотя должен заметить, акушерки редко обращаются ко мне. Они считают, мужчина не должен встревать в то, чего не знает. С тем же успехом мы могли бы и в пещерах жить.

Лоуни взглянул на своего пациента.

- Как сказал основатель нашей профессии, философ Скептум: «мне заплатят?»

Ваймс исследовал содержимое кошелька, висевшего на ремне Генри.

- Шести долларов хватит? – спросил он.

- Почему Неназываемые напали на вас, сержант? Вы же полицейский.

- Я – да, но они – нет. Разве вы этого не знаете?

- Я лечил некоторых из их гостей, - сказал Лоуни, и Ваймс отметил про себя его осторожность. В этом городе слишком много знать было накладно. – Странные переломы, ожоги от воска... и все такое.

- Ну, этой ночью у нас с капитаном Каченсом произошла небольшая стычка, - в свою очередь ответил Ваймс, - и он был чертовски вежлив со мной, но, спорю на свои ботинки, он знал, что этот молодчик и его дружок последуют за мной. Это в его духе. Наверное, хотел посмотреть, что я стану делать.

- Вы не его одного интересуете, - улыбнулся Лоуни. – Я получил записку от Рози Длань, она хочет видеть вас. Ну, я думаю, она вас имела в виду. Точнее, она сказала «Эту неблагодарную сволочь».

- Я должен ей деньги, - вспомнил Ваймс, - но понятия не имею, сколько.

- Я тоже, - отозвался Лоуни, разглаживая гипс. – Она обычно называет цену заранее.

- Я говорю про плату за помощь, или как оно там называется!

- Да, я знаю. Боюсь, ничем не могу помочь.

Ваймс некоторое время смотрел за его работой, а потом спросил:

- Что-нибудь знаете о мисс Баттий?

- О белошвейке? Она здесь недавно.

- И она действительно белошвейка?

- Давайте, во избежание путаницы, - вздохнул Лоуни, - назовем ее швеей. Она как-то услышала, что в большом городе много работы для белошвейки, и произошла пара недоразумений, прежде чем ей объяснили, что имеется в виду. В результате одного из случаев, на той неделе, мне пришлось извлечь вязальный крючок из человеческого уха. А сейчас она просто живет с остальными девушками.

- Почему?

- Так она делает состояние, - объяснил доктор. – Разве вам никогда не случалось принимать гостиничную вывеску за истину? В городе живут дамы, над дверью которых значится что-то вроде «Починим одежду, пока вы будете ждать» и кое-кто, бывает, ошибается так же, как и Сандра. Здесь работает множество мужчин, чьи жены остались дома, и порой, у них появляются некоторые... желания. Как то: носить носки без дырок и рубашки со всеми пуговицами. Эта работа достается ей. Вообще-то, в этом городе трудно найти хорошую швею. Они не хотят, чтобы их путали с, э, белошвейками.

- Мне просто интересно, почему она ходит по улицам после комендантского часа с огромной корзиной...

Лоуни пожал плечами.

- Тут уж я не знаю. Все, я закончил с ним. Было бы неплохо, если б он немного полежал спокойно. – Он осмотрел полки с бутылками. – Сколько времени он должен не двигаться?

- Вы и это можете?

- Разумеется. Это неприемлемо в медицинской практике Анк-Морпорка, но, учитывая, что здесь принято бить человека по голове деревянным молотком, он, вероятно, останется в выигрыше.

- Нет, я имел в виду, что вы, врачи, не должны причинять людям вред?

- Только в случае обычной некомпетентности. Но я не против отключить его еще минут на двадцать. Конечно, если вы хотите огреть его дубинкой, я не буду вам препятствовать. У последнего гостя Каченса, которого я лечил, было свернуто несколько пальцев. Так что, если хотите оставить ему несколько синяков на память, я могу подсказать вам некоторые чрезвычайно чувствительные...

- Нет, спасибо. Я просто оттащу его подальше и оставлю на улице.

- И все?

- Нет. Потом... я распишусь на его чертовом гипсе. Так что он увидит это, когда очнется. И буквы будут чертовски большими, чтобы он не смог их стереть.

- Именно это я и называю чувствительной зоной, - усмехнулся Лоуни. – Вы занятный человек, сержант. Вы быстро наживаете себе врагов.

- Я никогда не интересовался шитьем, - вдруг произнес Ваймс, взваливая человека на плечо, - но что может быть в корзине швеи, как думаете?

- Ну, не знаю. Иголки, нитки, ножницы, шерсть... что-то в этом роде, - ответил Моззи Лоуни.

- Не слишком тяжелые вещи?

- Не особо. А почему вы спрашиваете?

- Да нет, ничего, - отозвался Ваймс, запоминая это. – Просто мысль. Пойду, оставлю нашего дружка где-нибудь, пока еще туман не ушел.

- Хорошо. Я приготовлю завтрак. Печень. Телячью.

Зверь помнит. В этот раз Ваймс спал крепко.

Он всегда предпочитал спать днем. Двадцать пять лет ночной работы оставили свой отпечаток. В темноте всегда было легче. Он знал, как стоять неподвижно, а этим немногие владеют, и как сливаться с тенью. Другими словами – как нести стражу и смотреть, оставаясь незамеченным.

Он помнил Найдувас Каченса. Многое из всего этого вошло в историю. Бунт произошел бы в любом случае, с ним или без него, но Каченс был последней каплей.

Он обучался в Школе Наемных Убийц, и его никогда бы не взяли в стражу. Он соображал слишком хорошо, чтобы быть копом. По крайней мере, слишком неправильно. Но он сумел произвести впечатление на Ветруна своими теориями, его приняли сержантом и тут же повысили до капитана. Ваймс никогда не интересовался, почему; может, офицерам не нравилось, что такой любезный джентльмен таскается по улицам с остальным отребьем. Кроме того, у него были слабые легкие, или что-то в этом роде.

Ваймс не был против интеллекта. Кто угодно, достаточно смышленый, чтобы отпустить дверную ручку, мог в старые времена стать настоящим монстром, но чтобы тебя продвинули выше сержанта, нужно запастись мешком хитрости, уловок и уличной мудрости, что при плохом освещении могло сойти за «разум».

Но Каченс начал не с того. Он не смотрел вокруг, не учился и не решил однажды «Таковы люди, как нам с этим быть?». Нет, он сел и подумал: «Такими люди должны быть, как нам изменить их?». Да, это вполне нормально для священника, но не для полицейского, потому что терпеливый, педантичный способ управления в его голове свернулся на полицейские методы.

Взять хотя бы Закон Об Оружии. Оружие используется во многих преступлениях, решил Каченс, так что, если запретить его ношение, то снизится и уровень преступности.

Ваймс даже представил, как посреди ночи он сел в кровати и сам себя заключил в объятия, когда это ему приснилось. Конфискуйте оружие, и преступлений не станет. Это было разумно. Это бы даже сработало, если б было достаточно полицейских – допустим, трое на одного жителя.

Как ни странно, оружия сдали совсем немного. Лишь одна загвоздка каким-то образом ускользнула от Каченса, а именно: преступники не подчиняются закону. Это, более или менее, главное требование. Им совершенно не важна безопасность улиц для кого-либо, кроме них самих. И они не верили своему счастью. Все равно, что праздновать Страшдество каждый день.

Некоторые горожане, в общем-то, обоснованно считали, что что-то пошло не так, раз уж оружие могут носить только непослушные люди. И их арестовывали. Если обычного полисмена слишком часто пинают в пах, и если он подозревает, что его шефам на это наплевать, то, по понятным причинам, он старается арестовывать тех, кто не попытается избить его, особенно если они слегка заносчивы и носят более дорогие одежды, чем он может позволить себе. Количество арестов взмыло вверх, и Каченс был крайне этим доволен.

Стоит отметить, что некоторых арестовывали за ношение оружия после наступления темноты, но были и за нападение на стражу. Это ведь Нападение На Должностное Лицо Города, чудовищное и презренное преступление, гораздо серьезнее чем всякие там кражи.

Не то чтобы в городе царило беззаконие. В нем действовало множество законов. Просто было не слишком много возможностей не нарушать их. Каченс не понял простейшего принципа: арестовать преступника и, в несколько грубой манере, превратить его в честного человека. Вместо этого он брал честных людей и делал из них преступников. А стража, в целом, стала просто еще одной бандой.

А потом, когда все чертово варево начало закипать, он придумал антропометрию.

Плохие полицейские всегда находили свои способы дознания. В те старые деньки – ха, то есть сейчас – они включали в себя пальцеплюшки, молотки, маленькие заостренные щепки и, конечно же, обычный ящик стола, истинное благо для торопливого копа. Каченсу это было ненужно. Он мог узнать, виновны ли вы, лишь взглянув на ваши брови.

Он измерял людей. Штангенциркулем и стальной линейкой. И тихо записывал свои измерения и проводил некоторые расчеты, как, к примеру, разделить длину носа на окружность головы и умножить на расстояние между глаз. И таким образом он мог точно утверждать, что вы – лукавый, не заслуживающий доверия закоренелый преступник. А минут через двадцать, проведенных в обществе его подчиненных и менее изысканных инструментов допроса, его догадки, чаще всего, подтверждались.

Каждый в чем-нибудь да виновен. Ваймс знал это. Любой коп знает это. Именно так ты поддерживаешь свой авторитет – любой человек, разговаривая с полицейским, в тайне боится, что вы можете прочесть виновность на его лбу. Конечно же, это не так. Но вы так же не должны тащить кого-либо с улицы и дробить его пальцы молотком, чтобы узнать, в чем именно эта вина заключается.

Каченса в конце концов бы нашли лежащим мордой в пыли где-нибудь на улице, если бы Ветрун не посчитал его полезным. Никто так не вынюхивал заговоры, как Каченс. И он стал главой Неназываемых, по сравнению с большинством из которых сержант Стук мог показаться Лучшим Полицейским Месяца. Ваймсу всегда было интересно, как он поддерживал свое руководство, но, может, головорезы каким-то звериным чутьем угадывали в нем рассудок, который добрался до бандитизма длинными окольными путями и мог во имя какой-нибудь причины придумать такие зверства, о которых беспричинность даже и не мечтала.

Нелегко жить в прошлом. Нельзя вздуть кого-то за то, чем он занимается, или о чем мир узнает позже. Нельзя даже никого предупредить. Никогда не знаешь, что может изменить будущее, но, если он правильно понял, история, точно пружина, возвращается к первоначальной своей форме. Все, что можно делать, это лишь изменять маленькие, незначительные детали. С большими он просто ничего не мог поделать. Сирень скоро расцветет. Скоро начнется революция.

Ну... что-то вроде революции. Хотя это не совсем верное слово. Будет основана Народная Республика Улицы Паточной Шахты (Правда! Справедливость! Свобода! Достойно оцененная Любовь! И Вареное Яйцо!), которая просуществует несколько часов. Странная свеча, что горела слишком быстро и погасла, точно фейерверк. А еще – обыск дома боли, и...

В любом случае... ты должен делать ту работу, которая перед тобой, как всегда поступают полицейские, лишенные воображения.

Он встал около часа пополудни. Лоуни закрылся в операционной, занимаясь чем-то, что включало в себя громкие вскрики, которые были частью чего-то еще. Ваймс постучал в дверь.

Через мгновение она приоткрылась. На лице доктора была повязка, а в руке - очень длинные щипцы.

- Да?

- Я ухожу, - сказал Ваймс. – Проблемы?

- Не слишком серьезные. Слойду Гаррису не повезло в картах. Пошел тузом.

- Это несчастливая карта?

- Да, если Большой Тони знает, что не сдавал ее тебе. Но я ее скоро вытащу. Если собираетесь кого-то побить сегодня, постарайтесь сделать это до того, как я лягу спать, хорошо? Спасибо. – И Лоуни захлопнул дверь.

Ваймс кивнул древесине и вышел размять ноги и что-нибудь поесть. Завтрак ждал его на лотке, висевшем на шее одного человека.

Довольно молодого человека, но что-то в выражении его лица было точно как у крысы, ожидающей прямо за углом найти сыр, и за предыдущим, и перед ним, но, хотя в мире, оказывается, не так уж и много углов, за которыми встречается сыр, она просто уверена, что прямо за следующим углом ее поджидает сыр.

Ваймс уставился на продавца. Хотя, чему тут удивляться? Насколько он помнил, всегда был кто-то, кто продавал чрезвычайно подозрительные химически переработанные свиные продукты. Он знал этого человека. Просто тот был... моложе.

Его лицо осветилось улыбкой при виде незнакомого человека. Продавец любил встречать людей, еще не пробовавших его пирожков.

- А, сержант... эй, а что значит эта маленькая корона?

- Караульный пристав, - объяснил Ваймс. – Это что-то вроде «сержант со всеми потрохами».

- Что ж, сержант, могу я предложить вам особую булочку с сосиской? Никаких крыс? Сто процентов органики? Свинина побрита перед приготовлением?

А почему бы нет? подумал Ваймс. Его желудок, печень, почки и весь кишечник разом предоставили свои аргументы, но он все же порылся в кармане, выискивая мелочь.

- Сколько, мистер... э, - Ваймс вовремя опомнился и взглянул на имя на лотке, - Достабль?

- Четыре пенса, сержант.

- И ты себя без ножа режешь? – бодро добавил Ваймс.

- Простите? – озадачено переспросил Достабль.

- Я говорю, цена такая, что ты себя без ножа режешь, а?

- Себя режу...?

- Без ножа, - снова повторил Ваймс.

- А. – Достабль обдумал эту мысль. – Точно. Да. Именно. Вернее и не скажешь. Так что же, вы будете?

- Тут написано «Достабль Энтерпрайзез, Эст.», - прочел Ваймс. – Разве не должно быть указано, когда была основана компания?

- А должно? – Достабль посмотрел на свой лоток.

- Как давно ты торгуешь? – продолжал Ваймс, выбирая пирог.

- Дайте подумать... какой год сейчас?

- Э... Танцующего Пса, кажется.

- Значит, со вторника, - ответил Достабль. Его лицо просветлело. – Но это только начало, мистер. Только чтобы притереться. Через год или два я уже буду большим человеком в этом городе.

- Я верю, кивнул Ваймс. – Я, правда, верю.

Когда Ваймс двинулся прочь, Достабль опустил взгляд на лоток.

- Себя режу без ножа, себя режу без ножа, - бормотал он под нос, и фраза, казалось, понравилась ему. Но тут он присмотрелся к лотку и вдруг побледнел. – Сержант! – крикнул он. – Не ешьте этот пирог!

Ваймс остановился в нескольких ярдах от него, поднося пирог ко рту.

- С ним что-то не так? – не понял он. – То есть, я хотел сказать, с ним что-то совсем не так?

- Ничего! То есть... эти лучше!

Ваймс еще раз взглянул на лоток. Все они казались одинаковыми. Пироги Достабля довольно часто выглядят аппетитно. В этом и было их единственное достоинство.

- Я не вижу никакой разницы.

- Да, но она есть. – На лбу Достабля сверкали капельки пота. – Видите? На тесте вашего – маленький рисунок свиньи. А на всех других – сосиски? Я не хочу, чтобы вы думали, будто, ну, вы понимаете, я думаю, что вы свинья или что-то в том же духе, так что, если вы вернете его, я с радостью дам вам, э, другой, этот неправильный, э, не то чтобы в нем что-то не так, но, э, в нем свинина и прочее.

Ваймс посмотрел в его глаза. За тридцать лет продажи подобных органических пирогов Достаблю еще только предстоит научиться своей дружелюбной бесстрастности.

К ужасу парня Ваймс откусил полпирога.

В нем было все, что он ожидал, и ничего, что мог бы определить.

- Ням, - чмокнул он и, несколько сосредоточившись и глядя прямо на незадачливого продавца, доел пирог. – Пожалуй, можно сказать, что никто в мире не делает подобных пирогов, мистер Достабль.

- Вы все съели?

- А не стоило?

Облегчение исходило от человека, точно дым от пожара в лесу.

- Что? Нет! Отлично! Превосходно! Может, еще один? За полцены?

- Нет-нет, одного вполне достаточно, - торопливо ответил Ваймс, отступая назад.

- Вы точно все съели?

- Именно так, разве нет?

- О, да. Точно. Разумеется!

- Что ж, мне пора идти, - бросил Ваймс, направляясь вниз по улице. – Буду ждать нашей новой встречи, когда у меня будут проблемы с аппетитом.

Скрывшись из виду, он побродил по лабиринту улочек, а потом шагнул в тень и вынул изо рта кусочек пирога, который было невозможно разжевать даже по стандартам пирога.

Обычно, если в Знаменитых Свиных Пирогах Достабля вдруг обнаруживалось что-то очень твердое или хрустящее, было лишь два варианта: проглотить и надеяться на лучшее, или же выплюнуть это, предварительно закрыв глаза. Но Ваймс вытащил кусочек, зажатый между десной и щекой, который оказался сложенным клочком бумаги, заляпанным неподдающимися определению соками.

Он развернул его. Карандаш размыло, но все же можно было разобрать: Сегодня, Морфическая улица, 9 часов. Пароль: рыба-меч.

Рыба-меч? Это повсюду было паролем! Когда кто-то хотел придумать слово, которое невозможно отгадать, то всегда выбирал именно рыбу-меч. Одна из причуд человеческого разума.

Это объясняло растерянность. Заговор. Еще один чертов заговор, в городе, и без того переполненного ими. Должен ли он знать о заговорах? Но, как бы то ни было, он знал об этом. Морфическая улица. Известный Заговор Морфической улицы. Ха.

Он сунул скользкий клочок в карман и прислушался.

Кто-то крался за ним. Поверх отдаленного уличного шума была пустота, наполненная осторожным дыханием. Волосы на затылке встали дыбом.

Он медленно достал дубинку.

Так, и что теперь? Он – коп, и кто-то крадется за ним. Если они не полисмены, значит, это будет их вина (потому что он – коп). Если они копы, то они из людей Каченса и значит, тоже виноваты (потому что он лучше, чем они, впрочем как и что-либо, плавающее в канаве), и поэтому не было ничего очевидно неправильного в том, чтобы подарить им кромешную тьму.

С другой стороны, воры, убийцы и люди Каченса, по всеобщему мнению, часто следили за людьми и делали это довольно умело, тогда как тот, кто шел за ним так льнул к стене, что можно было слышать, как он царапает камень. Значит, это был простой человек, задумавший что-то и не желающий при этом получить несколько унций свинца за это (потому что Ваймс не хотел быть таким полисменом).

Он решил выйти из-за угла и сказать:

- Ну?

На него уставился мальчик. Это должен был быть мальчик. Природа не настолько жестока, чтобы сотворить подобное с девочкой. Ни одна его черта не была более чем просто безобразной, но все вместе смотрелось гораздо хуже. А еще запах. Не то, чтобы он был плохим. Он просто был не вполне человеческим. В нем было что-то от хорька.

- Э... – произнесло осунувшееся лицо. – Знаете что, мистер, вы просто скажите, куда вы идете, и я не буду следить за вами, хорошо? Стоит всего лишь пенни, и это – специальная цена. Некоторые платят мне гораздо больше, чтобы я не шел за ними.

Ваймс все еще смотрел на существо, одетое в слишком большой для него фрак, сверкающий от жира и позеленевший от времени, и цилиндр, на который когда-то наступила лошадь. Но видимые черты были знакомы.

- О, нет... – простонал он. – Нет, нет, нет...

- Вы в порядке, мистер?

- Нет, нет, нет... о боги, но ведь это должно было случиться...

- Если хотите, я могу привести Моззи, мистер?

Ваймс обвиняюще ткнул в него пальцем.

- Ты Шнобби Шноббс, так?

Беспризорник попятился.

- Может быть. Ну и что? Это что, преступление? – он развернулся, но Ваймс успел схватить его за плечо.

- Кое-кто может сказать и так. Ты Шнобби Шноббс, сын Маисы и Сконнера Шноббсов?

- Может быть, может быть! Но я ведь ничего не сделал, мистер!

Ваймс наклонился и заглянул в глаза, смотрящие на мир сквозь маску грязи.

- А как насчет стащить щетку, свистнуть шмотку, слямзить кафель, слить братве и смыться нафиг?

Шнобби озадачено нахмурился.

- А что значит «слямзить кафель»? – спросил он.

Ваймс одарил его таким же взглядом. Уличный жаргон сильно изменился за тридцать лет.

- Стянуть грифель... какую-нибудь мелочь. Так?

- Не, нет, мистер. Это «стибрить соску», - расслабился Шнобби. – Но не плохо для новичка. Что такое масло ангелов?

Память выдала карточку.

- Взятка.

- А цаца?

- Это просто. Либо главный попрошайка, либо просто смазливый человек.

- Верно, но, спорим, вы не знаете, как обставить блоху.

И память вновь вынырнула из пыльного тайника. Подобное нелегко забыть.

- Боги, ты и это знаешь? Как не стыдно, в твоем-то возрасте, - вздохнул Ваймс. – Это если ты продаешь старую клячу и хочешь, чтоб перед скупщиком она выглядела порезвее, то берешь свежий очищенный имбирь, поднимаешь кобыле хвост и засовываешь...

- Ого. – Шнобби был поражен. – Говорят, что вы быстро учитесь, и это точно. Вы могли даже родиться здесь.

- Почему ты идешь за мной, Шнобби Шноббс?

Беспризорник протянул грязную руку. Кое-что никогда не меняется.

Ваймс достал шестипенсовик. Монетка сверкнула в ладони Шнобби, точно бриллиант в ухе трубочиста.

- Среди них была дама, - ухмыльнулся мальчишка. И снова вытянул руку.

- Черт, я дал тебе шесть пенсов, малыш, - зарычал Ваймс.

- Да, но мне нужно освежить...

Ваймс схватил за лацканы засаленного пиджака и, приподняв Шнобби, слегка удивился, поняв, что он практически ничего не весил.

Уличный беспризорник, подумал он. Вполне подходящее слово – колючее, скользкое и пахнущее гниющими водорослями. Но их ведь сотни в округе, пытаются соскрести с самого дна все, что могут, и, насколько помню, Шнобби был одним из самых ловких. И заслуживал столько же доверия, сколько и шоколадный молоток. Но ничего. С этим можно разобраться.

- Сколько будет стоить твоя работа, - спросил он, - на меня? Постоянно.

- У меня есть клиенты...

- Да, но именно я держу тебя одной рукой, так?

Шнобби обдумал это предложение, болтая огромными для него сапогами в футе над землей.

- Все время?

- Именно!

- Э... что-нибудь, чтобы я смог каждый день любоваться на его светлость.

- Доллар? Забудь.

- Э... полдоллара?

- Нет. Доллар в неделю, и я не стану делать твою жизнь сущим кошмаром, Шнобби, а уж это, заверяю тебя, я знаю, как устроить.

Все еще болтая ногами в воздухе, Шнобби попытался это осмыслить.

- Значит... я буду вроде копа, так? – улыбнулся он.

- Вроде того.

- Подозреваемый Номер Один говорит, что копом быть хорошо, потому что можно стащить что-нибудь и тебя не побьют.

- Это точно, - кивнул Ваймс.

- А еще он говорит, если кто-то треснет тебя, то его можно отдубасить и бросить к Тетке, - продолжал Шнобби. – Когда-нибудь я стану копом.

- Кто такой Подозреваемый Номер Один?

- Так наша мама зовет Сконнера, нашего отца. Э... оплата вперед, да? – с надеждой добавил он.

- А ты как думаешь?

- А. Ясно. Значит, нет?

- Верно. Но вот, что я тебе скажу... – Он опустил мальчика на землю. Легкий, как перышко, подумал он. – Ты пойдешь со мной.

В Анк-Морпорке было полно мужчин, что останавливались в съемных жилищах. Любой, у кого была свободная комнатка, сдавал ее. А кроме штопки и шитья, что превращало мисс Баттий в одну из самых высокооплачиваемых белошвеек города, им нужно было кое-что еще, что лучше всего получалось у женщин. Им нужна была кормежка.

В округе было огромное число заведений, подобных тому, к которому направился Ваймс. Здесь продавалась обычная еда для обычных людей. И не было никакого меню. Вы едите то, что ставится перед вами, и делаете это быстро, и рады это получить. Если же нет, то на ваше место найдется много других. Названия блюд звучали вроде Трущобный Студень, Вареные Угри, Брошенный Скузи, Мокрая Нелли, Тупичковый Пирог и Паточный Билли – нормальная сытная еда, что застревала в ребрах, так что было трудно подняться с места. Обычно в блюда добавляли много турнепса, даже если он не был предусмотрен рецептом.

Ваймс протолкался к стойке, таща за собой Шнобби. На дощечке мелом было написано: «Все, Что Сможете Съесть За 10 Пенсов В 10 Минут».

За прилавком у большого котла, в котором кипело что-то серое и непонятное, стояла крупная женщина. Она одарила его оценивающим взглядом и посмотрела на рукав.

- Чем могу помочь, сержант? – произнесла она. – Что случилось с сержантом Стуком?

- Часто заходит?

- На обед и ужин. – А взгляд ее добавил: с добавкой, и никогда не платит.

Ваймс приподнял Шнобби.

- Видите его? – спросил он.

- Это обезьянка?

- Ха, ха, очень смешно, - пробормотал Шнобби, когда Ваймс опустил его.

- Он будет здесь есть, ежедневно, - сказал Ваймс. – Все, что сможет проглотить за десять пенсов.

- Вот как? А платить кто будет?

- Я. – Ваймс выложил на стол полдоллара. – Это за пять дней. Что у вас сегодня? Трущобный Студень? От этого у него волосы на груди расти будут, когда у него грудь появится. Дайте большую миску. Вы можете потерять на этой сделке.

Он подтолкнул Шнобби к скамье, поставил перед ним жирную чашку и сел напротив.

- Ты сказал, дама, - произнес он. – Не играй со мной, Шнобби.

- Я должен с кем-нибудь делиться? – спросил тот, беря деревянную ложку.

- Все твое. Жуй тщательно. Потом я могу устроить тебе проверку, - отозвался Ваймс. – Женщина, ты сказал.

- Леди Мезероль, сержант, - невнятно проговорил Шнобби. Его рот был набит овощами и жиром. – Вздорная дамочка. Все зовут ее Мадам. Приехала из Генуи несколько месяцев назад.

- Когда она с тобой говорила?

- Этим утром, сержант.

- Что? Просто остановила тебя на улице?

- Э... У нас с ней что-то вроде контракта, сержант.

Ваймс посмотрел в упор на него. Это действует лучше слов. Шнобби неуютно поежился.

- Дело в том, сержант... э, она поймала меня, когда я пытался стащить у нее какую-то безделушку. Черт, сержант, у нее рука – что железо! Когда я очнулся, мы с ней побеседовали, и она сказала, что такой смышленый мальчишка, как я, может оказаться очень полезным, вроде уха на улице.

Ваймс ничего не ответил, но был поражен. Юный Шнобби был прирожденным карманником. Человек, который смог поймать его за руку, должен быть очень ловким. Он посмотрел еще строже.

- Ну, ладно, сержант, она сказала, что сдаст меня дневной страже, если я не соглашусь, - сознался Шнобби, - а если на тебя жалобу подает сноб, то тебя отправят прямиком к Тетке.

Черт, это точно, подумал Ваймс. Опять «свои законы».

- Я не хочу к Тетке, сержант. Там Сконнер.

А он часто ломает тебе руки, припомнил Ваймс.

- Так почему же такая дама интересуется мной, Шнобби? – произнес он вслух.

- Я не спрашивал. Я рассказал о вас, и о фургоне, и о Неназываемых, и обо всем прочем. Она сказала, что вы ее заинтриговали. А Рози Длань платит мне жалкий пенни в день, чтоб я посматривал за вами. А еще капрал Выззв с Цепной улицы, он платит мне полпенни, но что такое полпенни в наше время, так что я не слишком-то слежу за вами на его счет. А, и еще младший капрал Коатс платит мне пенни.

- Почему?

- Не знаю. Он попросил меня этим утром. Пенни того стоит. – Шнобби шумно рыгнул. – Отрыжка лучше изжоги, а? За кем вы хотите, чтобы я следил?

- За мной, - ответил Ваймс. – Если ты сможешь найти для меня местечко в своем расписании.

- Вы хотите, чтобы я шел за вами?

- Нет, просто рассказывай мне, что про меня говорят. Присматривай, не следит ли за мной кто еще. Прикрывай меня со спины, вроде того.

- Ясно!

- Хорошо. Но есть еще кое-что, Шнобби...

- Да, сержант? – отозвался Шнобби, продолжая работать ложкой.

- Верни мне блокнот, платок и четыре пенса, что ты стащил у меня из кармана, хорошо?

Шнобби раскрыл было рот, дабы опротестовать данное замечание, но тут же захлопнул его, заметив огонек в глазу Ваймса. И молча достал вещицы из своих ужасных карманов.

- Вот умница, - кивнул Ваймс, поднимаясь. – Полагаю, тебе не нужно объяснять, что будет, если ты еще раз опробуешь на мне этот старый приемчик, так ведь, Шнобби?

- Не нужно, сержант, - ответил Шнобби, опустив глаза.

- Хочешь еще? Наслаждайся. А мне пора на работу.

- Вы можете на меня положиться, сержант!

Как ни странно, думал Ваймс по дороге к штабу стражи, я действительно могу. Шнобби может стащить что угодно и увернуться от чего угодно, но он не плохой. Ему можно доверить жизнь, хотя нужно быть полным болваном, чтобы доверить ему доллар.

У уличного торговца он купил пакет Тонких Панателл Горлодера. Но, неся их по городу в этой бумажной пачке, не почувствовал себя лучше.

Внутри что-то творилось. Стражники стояли отдельными группками. Сержант Стук заметил Ваймса и направился к нему.

- Вот какие дела, сэр. Вчера ночью к нам кто-то вломился, - доложил он с легкой ухмылкой.

- Вот как? – удивился Ваймс. – И что же они украли?

- А я разве сказал, будто что-то украдено, сэр? – невинно спросил сержант.

- Нет, не говорил, - отозвался Ваймс. – Я просто сразу перешел к тому, что называется выводом. Так они украли что-нибудь или же просто вломились, чтобы оставить для нас коробку шоколада и маленькую корзиночку фруктов?

- Они украли серебряную чернильницу капитана, - проговорил Стук, не заметив сарказма. – И, я полагаю, это кто-то из нас. Выломана была дверь наверху, но не главные двери. Должно быть, это сделал полисмен!

Ваймс был поражен такими точными экспериментальными выводами.

- О боги, полицейский – вор?

- Да, ужасная вещь, - искренне кивнул Стук. – Особенно после того, как вы показали вчера, что значит быть честным и все прочее. – Он бросил взгляд за спину Ваймса и выкрикнул. – Смирно! Равнение на офицера!

Тильден спускался по ступеням. Единственным звуком в комнате стали его нерешительные шаги.

- Ну, как, сержант? – спросил он.

- Ничего, сэр, - ответил Стук. – Я как раз рассказывал сержанту Килю, что у нас случилось.

- Знаете, на ней была гравировка, - скорбно продолжал Тильден. – Каждый в полку внес что-то свое. Все это так... печально.

- Нужно быть настоящей скотиной, чтобы украсть подобное, а, сержант? – добавил Стук.

- Вне всяких сомнений, - кивнул Ваймс. – Вижу, вы все не плохо организовали, сержант. Вы все проверили?

- Все, кроме шкафчиков, - произнес Стук. – Мы не проводим обыски просто так. Но теперь мы все в сборе, и капитан Тильден здесь, чтобы проследить за всем, так что, хоть это и неприятно, но я прошу вас, капитан, дать разрешение на обыск.

- Да, да, если так надо, - отозвался Тильден. – Хотя мне это и не нравится. Это совершенно бесчестно.

- В таком случае, сэр, чтобы все было по честному, предлагаю, - начал Стук, - чтобы первыми обыскали нас, сержантов. Чтобы никто не усомнился в серьезности дела.

- Ладно вам, сержант, - Тильден слегка улыбнулся, - я не думаю, что вас можно подозревать.

- Нет, сэр, правила есть правила, - настаивал Стук. – Мы подадим хороший пример, так ведь, сержант Киль?

Ваймс пожал плечами. Стук ухмыльнулся, достал связку ключей и передал их младшему капралу Коатсу.

- Приступай, Нед, - произнес он. – Сперва, разумеется, мой.

Дверцу открыли. В шкафчике Стука был тот же сомнительный беспорядок, что и во всех шкафчиках повсюду, но в нем определенно не было никаких серебряных чернильниц. Иначе, они бы почернели всего за день.

- Хорошо. Прошу, Нед, теперь шкафчик сержанта Киля.

Дружеская улыбка Стука остановилась на Ваймсе, пока полисмен возился с замком. Ваймс, бледный точно известь, посмотрел на него, когда дверца со скрипом отворилась.

- О боги, что у нас там? – спросил Стук, даже не удосужившись взглянуть.

- Мешок, сержант, - ответил Коатс. – С чем-то тяжелым.

- О боги, - повторил Стук, не сводя с Ваймса глаз. – Раскрой его, парень. Аккуратно. Мы ведь не хотим что-нибудь повредить?

Послышалось шуршание мешковины, а потом:

- Э... это половинка кирпича, - доложил Нед.

- Что?

- Половинка кирпича, сэр.

- Я на дом коплю, - проговорил Ваймс. Послышались какие-то смешки, но те, кто соображал побыстрее, вдруг забеспокоились.

Они знают, подумал Ваймс. Что ж, парни, добро пожаловать к Рулетке Ваймса. Вы крутанули колесо, так что теперь попытайтесь угадать, где окажется шарик...

- Ты уверен? – Стук повернулся к открытому шкафчику.

- Это всего лишь мешок, сержант, - повторил Нед. – И половинка кирпича.

- Может, есть потайная панель или что-то еще? – в отчаянии спросил Стук.

- В мешке, сержант?

- Что ж, это были наши шкафчики, - вдруг вмешался Ваймс, потирая руки. – Кто следующий, сержант Стук? – Шарик все по кругу катается, и где он остановится – никто не догадается.

- Знаете, лично я считаю, капитан прав, не думаю, что это кто-нибудь из... – начал было Стук, но тут же замолчал. Взглядом Ваймса можно было гвозди заколачивать.

- Полагаю, сержант, раз уж мы начали, то нужно довести дело до конца, - вмешался Тильден. – Только так и никак иначе.

Ваймс шагнул к Коатсу и протянул руку.

- Ключи, - потребовал он.

Коатс уставился на него.

- Ключи, младший капрал, - повторил Ваймс.

Он выхватил их из руки Коатса и повернулся к ряду шкафчиков.

- Итак, - произнес он. – Начнем с известного архипреступника младшего констебля Ваймса.

Двери открывались одна за другой. Пожалуй, их содержимое могло бы заинтересовать человека, изучающего запахи нестиранных вещей или то, что может вырасти на забытых носках, но серебряной чернильницы не оказалось ни в одном из них.

Хотя в шкафчике капрала Колона нашлись «Любофные Прыключения Молли Хлоппок». Ваймс уставился на грубые, грязные гравюры как на вновь обретенного друга. Он помнил эту книжицу; в страже она передавалась из рук в руки долгие годы, и в молодости он многому научился по иллюстрациям, хотя большая часть нарисованного оказалась неверной.

К счастью, капитан Тильден этого не видел, и Ваймс запихнул книжицу обратно на полку и кивнул покрасневшему Колону:

- Изучаешь теорию, а, Фред? Очень хорошо. Тяжело в учении – легко в бою.

А потом он, наконец, повернулся к шкафчику Коатса. Тот следил за ним, точно ястреб.

Поцарапанная дверца со скрипом открылась. Шеи вытянулись, чтобы заглянуть внутрь. Стопка старых блокнотов, гражданская одежда и маленький мешочек того, что, будучи вытащенным на пол, оказалось бельем для стирки.

- Удивлен? – спросил младший констебль.

В половину меньше тебя, подумал Ваймс.

Он подмигнул Коатсу и отвернулся.

- Могу я поговорить с вами в вашем кабинете, капитан?

- Да, сержант, думаю, что да, - ответил Тильден, оглядываясь по сторонам. – О боги...

Ваймс позволил человеку забраться по ступенькам, потом последовал за ним и тактично закрыл дверь в кабинет.

- Итак, сержант? – вздохнул Тильден, рухнув в кресло.

- Вы везде посмотрели, сэр?

- Разумеется!

- Я хотел сказать, сэр, может, вы убрали ее в ящик стола? Или в сейф?

- Разумеется, нет! Иногда я запираю ее в сейфе на выходные, но я... уверен, что не делал этого прошлой ночью.

Ваймс уловил едва заметное сомнение. Ему не стоило этого делать, он знал. Тильдену было под семьдесят. А в этом возрасте человек относится к памяти как к неточному путеводителю по происшедшим событиям.

- Я знаю, сэр, когда у занятого человека забот становится еще больше, он может делать то, что потом просто вылетит у него из головы, - произнес он. Я и сам могу, добавил он про себя. Могу положить ключи в совершенно пустой комнате и не найти их через тридцать секунд.

- У нас у всех была трудная неделя, - добавил он, зная, что Тильден частенько засыпал днем, пока Снути не начинал громко покашливать, прежде чем войти к нему с чашкой какао.

- Да, это так, - согласился Тильден, в отчаянии отводя глаза.

- И вся эта затея с комендантским часом. Очень... тревожит. Я бы забыл где-нибудь свою голову, если б она не крепилась к шее, что?

Он повернулся и взглянул на зеленый сейф.

- Он у меня всего пару месяцев, - пробормотал он. – Думаю, я... отвернитесь, сержант, прошу вас. Может, все разрешится.

Ваймс любезно повернулся спиной к нему. Раздались какие-то щелчки, скрип, а потом – глубокий вздох.

Тильден поднялся на ноги, держа чернильницу в руках.

- Похоже, я свалял дурака, сержант, - сказал он.

Нет, это я выставил тебя дураком, подумал Ваймс, искренне надеясь, что это не так. Я собирался подбросить ее Коатсу, но не смог...

...только не после того, что там нашел.

- Знаете, что, сэр, - предложил он, - мы можем сказать, что это была, в некотором роде, проверка.

- Я не опускаюсь до лжи, Киль! – возмутился капитан, но добавил: - Хотя я ценю ваше предложение. В любом случае, я уже не так молод, как раньше. Пожалуй, пора уйти в отставку, - он вздохнул. – Должен сказать, я уже давно подумываю над этим.

- О, не говорите так, сэр, - произнес Ваймс, гораздо бодрее, чем чувствовал себя. – Я не могу себе этого представить.

- Да, полагаю, мне стоит подумать над этим, - пробормотал Тильден, возвращаясь к своему столу. – Сержант, вы в курсе, что кое-кто считает вас шпионом?

- Чьим? – спросил Ваймс, размышляя о том, что Мордач приносит сюда помимо какао.

- Лорда Ветруна, полагаю, - ответил Тильден.

- Что ж, мы все работаем на него. Но я не отчитываюсь ни перед кем, кроме вас, если вы это хотели узнать.

Тильден взглянул на него и печально покачал головой.

- Шпион вы или нет, Киль, но я скажу вам, что некоторые приказы, что мы получаем последнее время... не продуманы до конца, полагаю, что?

Он одарил Ваймса таким взглядом, будто призывал его тут же достать раскаленные докрасна пальцеплюшки.

Ваймс видел, что признание того, что похищения, пытки и заговоры, делающие из честных граждан преступников, не были приемлемой политикой правительства, многого стоило старику. Тильден не был обучен думать подобным образом. Он уходил под флагом Анк-Морпорка сражаться с сыроедами Щеботана или с клатчскими Джонни, или любым другим врагом, выбранным теми, кто стоял в самом начале цепочки командующих, и никогда не задумывался о Натянутости причины, потому как подобные мысли могли притормозить солдата.

Тильден вырос, зная, что люди наверху – правы. Именно поэтому они и наверху. Он не обладал достаточным словарным запасом, чтобы думать, как предатель, потому что только предатели думают подобным образом.

- Я не так долго здесь, чтобы говорить об этом, - отозвался Ваймс. – Я не знаю, как тут дела обстоят.

- Не так, как прежде, - пробормотал Тильден.

- Как скажете, сэр.

- Мордач говорит, вы хорошо знаете окрестности, сержант. Для человека, который в городе недавно.

На конце этого предложения был крючок, но Тильден не был искусным рыболовом.

- Одно местечко весьма похоже на любое другое, сэр, - ответил Ваймс. – И, разумеется, я бывал в городе и раньше.

- Разумеется. Разумеется, - заторопился Тильден. – Что ж... благодарю вас, сержант. Вы могли бы, э, объяснить все людям?

- Да, сэр. Конечно.

Ваймс осторожно закрыл за собой дверь и стал спускаться вниз, перешагивая через ступеньку. Стражники, стоявшие внизу, едва пошевелились. Он хлопнул в ладоши, точно школьный учитель.

- Давайте, давайте, пора в патрули! Живо! Сержант Стук – на два слова во двор, прошу!

Ваймс не стал дожидаться, пойдет ли тот за ним. Он просто вышел на улицу на встречу вечернему солнцу, прислонился к стене и стал ждать.

Десять лет назад он бы – точнее, десять лет назад, будь он трезв, он бы преподал Стуку пару уроков, чтобы объяснить, кто тут главный. Таков был обычай. Склоки между стражниками не были так уж редки, когда Ваймс был констеблем. Но сержанту Килю это не подойдет.

Стук вышел наружу, подстегиваемый безумной ужасающей бравадой.

Когда Ваймс поднял руку, он аж вздрогнул.

- Сигару? – предложил Ваймс.

- Э...

- Я не пью, - добавил Ваймс. – Но ты можешь стрельнуть хорошую сигару.

- Я... э... не курю, - пробормотал Стук. – А эта чернильница...

- Знаешь, он, оказывается, положил ее в сейф, - улыбнулся Ваймс.

- Правда?

- А потом просто забыл об этом, - закончил он. – Со всеми бывает, Винсбор. Разум человека начинает пошаливать, и он порой не может с точностью сказать, что он сделал.

Ваймс все еще улыбался. Это действовало также, как и хорошие удары. Кроме того, он назвал Стука его настоящим именем. Тот никогда не пользовался им на людях, боясь паники, которую оно может вызвать.

- Просто хотел, чтобы ты об этом больше не беспокоился, - добавил Ваймс.

Сержант Винсбор Стук неловко переступил с ноги на ногу. Он не был уверен, избавился ли от чего-то или же просто завяз еще глубже.

- Расскажи мне о младшем капрале Коатсе.

Лицо Стука на мгновение приняло выражение мучительных расчетов. А потом он склонился к своей обычной политике: если ты думаешь, что за тобой по пятам бегут волки, сбрось кого-нибудь с саней.

- Нед, сэр? – переспросил он. – Отличный стражник, конечно же, хорошо делает свою работу – но, между нами, все же хитер.

- Почему? И ты можешь не звать меня «сэром», Винсбор. Не здесь.

- Он считает, что Джек так же хорош, как и его хозяин, если вы меня понимаете. Считает, что он не лучше всех остальных. Можно сказать, он смутьян.

- Казарменный адвокат?

- Да, вроде того.

- Сочувствует повстанцам?

Стук невинно поднял глаза.

- Возможно, сэр. Хотя мне не хотелось бы, чтобы у него были неприятности.

Ты считаешь меня шпионом Неназываемых, подумал Ваймс. И ты отдаешь мне Коатса. А не так давно ты продвинул его по службе. Мелкий слизняк.

- Значит, за ним стоит присматривать? – добавил он вслух.

- Да, сэр.

- Интересно, - произнес Ваймс это вечно тревожащее неуверенных в себе людей слово. Вне сомнений, оно тревожило Стука, и Ваймс подумал: боги, наверное, именно так всегда чувствует Ветинари...

- Мы, э, идем в Порванный Барабан после смены, - проговорил Стук. – Он открыт целый сутки. Может вы...

- Я не пью, - отрезал Ваймс.

- А. Да. Вы говорили.

- А сейчас мне лучше бы забрать юного Сэма в патруль. Было приятно поговорить с тобой, Винсбор.

И он прошел мимо, стараясь не обернуться. Сэм все еще ждал его в главном офисе, но тут же проснулся, как только Ваймс пронесся мимо.

_________________

- Слушайте-ка, а что это там за юбка со стариком Фолли?

Старосты подняли глаза. На верхней площадке в самом конце шумного зала доктор Фоллет, глава Гильдии Убийц и занимающий должность директора Школы Гильдии, оживленно беседовал с самой настоящей леди. Ее яркое пурпурное платье казалось вспышкой цвета в огромной комнате, где преобладали черные тона, а элегантная белизна волос сияла в темноте, точно маяк.

Это ведь Гильдия Убийц. Здесь носят черное. Ночь темна, и нужно быть подобным ей. И к тому же, черный цвет обладает таким стилем, а наемный убийца без стиля, по всеобщему согласию, это всего лишь высокомерный высокооплачиваемый головорез.

Старостам было больше восемнадцати и потому они могли посещать те районы города, о которых парни помоложе даже знать не должны были. Их лица уже не обсыпало прыщами от одного вида женщины. Теперь их глаза сузились. Большинство из них уже поняли, что мир – это всего лишь устрица, которую можно открыть золотом, если сталь уже не помогала.

- Может, из родителей кто, - предположил один.

- И кто же у нас такой счастливчик?

- Я знаю, кто она, - произнес «Людо» Людорам, староста факультета Гадюк. – Я слышал, как кое-кто из учителей говорил о ней. Мадам Роберта Мезероль. Купила старый дом на Легкой улице. Говорят, она сделала огромное состояние в Генуе и хочет теперь остаться здесь. Подумывает, куда бы вложить деньги.

- Мадам? – переспросил Низз. – Это простое почтение или описание работы?

- В Генуе? Может, и то и другое, - ко всеобщему веселью бросил кто-то.

- Фолли подпаивает ее шампанским, - добавил Низз. – Уже третья бутылка. О чем им говорить?

- О политике, - ответил Людо. – Все знают, что Ветрун не собирается заставить себя уважать, так что это свалят на нас. А Фолли и без того недоволен, потому что мы уже потеряли троих. Ветрун довольно хитер. Там повсюду охранники да солдаты.

- Ветрун просто скотина, - бросил Низз.

- Да, Низз. Ты всех называешь скотами, - спокойно отозвался Людо.

- Ну, так ведь и есть.

Низз повернулся к столу, и некое движение - или, точнее, его отсутствие – обратило на себя его внимание. У дальнего конца молодой убийца читал книгу, устроив ее на подставке перед тарелкой. Он сосредоточился на ней, держа пустую вилку на полпути ко рту.

Подмигнув остальным, Низз выбрал яблоко, украдкой отвел руку назад и бросил его со злобной точностью.

Вилка дернулась, точно язык змеи, и пронзила яблоко прямо в воздухе.

Читающий перевернул страницу. А потом, не отрывая глаз от книги, поднес вилку ко рту и откусил яблоко.

Остальные повернулись к Низзу, и даже раздалась пара смешков. Молодой человек нахмурил брови. Попытка нападения провалилась, и он вынужден был теперь обратиться к уничтожающему остроумию, которое у него явно отсутствовало.

- Ты самый настоящий скот, Собачатник, - произнес он.

- Да, Низз, - спокойно ответил юноша, не отрывая глаз от страницы.

- Когда ты собираешься сдать хоть какой-нибудь нормальный экзамен, Собачатник?

- Не могу знать, Низз.

- Никогда никого не убивал, а, Собачатник?

- Вероятно, нет, Низз. – Он перевернул страницу. Этот тихий звук разозлил Низза еще больше.

- Что это ты там такое читаешь? – рявкнул он. – Робертсон, покажи мне, что там Собачатник читает? Давай, передай сюда.

Парнишка, сидевший рядом с известным на данный момент как Собачатник, схватил книгу и бросил ее через стол.

Читавший вздохнул и откинулся назад, пока Низз листал страницы.

- Вы только гляньте-ка, - усмехнулся он. – Собачатник читает книжку с картинками. – Он открыл ее снова. – Сам ее красками раскрасил, а, Собачатник?

Бывший читатель уставился в потолок.

- Нет, Низз. Она раскрашена вручную мисс Эмилией Джейн, сестрой лорда Винстэнли Гревил-Пайп, автора этой книги. Так написано на титульном листе, если ты не заметил.

- А вот и миленький рисуночек тигра, - продолжал Низз. – Почему ты рассматриваешь картинки, а, Собачатник?

- Потому что у лорда Винстэнли есть некоторые интересные идеи об искусстве маскировки, Низз, - ответил читатель.

- Чего? Черно-рыжий тигр среди зеленых деревьев? – Низз грубо листал книгу. – Огромная рыжая обезьяна в зеленом лесу? Черно-белая зебра в желтой траве? Это что, руководство как этого делать не следует?

И снова раздались смешки, но они были тут же подавлены. У Низза были друзья, потому что он был знатен и богат, но порой его присутствие вызывало неудобство.

- Вообще-то, лорд Винстэнли выдвигает интересные предположения как действовать в момент опасности по наитию…

- Это книга - собственность Гильдии, Собачатник? – перебил его Низз.

- Нет, Низз. Она была выгравирована по частному заказу несколько лет назад, а мне посчастливилось отыскать копию...

Низз выпрямил руку. Книга полетела так, что парни помладше бросились врассыпную, и упала в камин. Обедающие за верхними столами осмотрелись вокруг, но потом отвернулись, не найдя ничего интересного. Пламя разгорелось. На какое-то мгновение тигр ярко вспыхнул огнем.

- Редкая книга была, а? – ухмыльнулся Низз.

- Полагаю, ее можно назвать теперь несуществующей, - отозвался Собачатник. – Это была единственная копия. Даже граверные пластины были расплавлены.

- Ты что, никогда ни о чем не жалеешь, Собачатник?

- О, да, Низз, - отозвался читатель. Он отодвинул стул и встал. – А сегодня, полагаю, я лягу пораньше. – Он кивнул сидевшим за столом. – Доброй ночи, Низз, джентльмены.

- Ты самый настоящий скот, Ветинари.

- Как ты и говорил, Низз.

Ваймсу легче думалось, когда он ходил. Это успокаивало его и приводило мысли в порядок.

Помимо комендантского часа и охраны ворот, ночной страже было, в общем-то, нечего делать. Отчасти, из-за ее некомпетентности, а отчасти потому, что никто иного и не ожидал. Они медленно ходили по улицам, предоставляя любой опасности достаточно времени, чтобы уйти прочь или просто раствориться в тенях, а потом звонили в колокольчик, оповещая уснувший мир, или же хотя бы спящую его часть, что все, несмотря ни на что, в порядке. И они отважно хватали самых спокойных пьяниц и добрейших из заблудившихся животных.

Они считают меня шпионом Ветруна? думал Ваймс. В страже на улице Паточной Шахты? Это все равно что за тестом шпионить.

Ваймс наотрез отказался носить колокольчик. Юный Сэм получил более легкий, но, несмотря на четкие указания Ваймса, обвязал язычок тряпкой, заглушив его таким образом.

- Фургон сегодня будет, сержант? – спросил Сэм. Сумерки медленно переходили в ночь.

- Да. Его поведут Колон и Вадди.

- Они поедут на Цепную улицу?

- Нет, - ответил Ваймс. – Я приказал привезти всех в штаб стражи, а Мордач соберет с них по полдоллара и запишет имена и адреса. Возможно, мы устроим лотерею.

- У нас будут неприятности, сержант.

- Комендантский час нужен лишь для того, чтобы попугать людей. Он не имеет большого значения.

- Наша мама говорит, что скоро начнутся неприятности, - продолжал Сэм. – Она слышала это в рыбной лавке сегодня. Все говорят, что следующим будет Капканс. Он слушает людей.

- Да, точно, - отозвался Ваймс. А я слушаю гром. Но ничего с этим не делаю.

- Наша мама говорит, что каждый будет обладать правом голоса, когда Капканс станет патрицием, - добавил Сэм.

- Не лишись своего сейчас, парень.

- Придет день, когда разгневанные люди восстанут и скинут свои оковы, так продавец сказал, - произнес Сэм.

Если бы я был шпионом Каченса, этого продавца уже бы давно выпотрошили, подумал Ваймс. Да, наша мама истинный революционер.

Он подумывал, не преподать ли этому идиоту пару уроков по основам политики. Об этом всегда мечтаешь, так ведь? «Хотел бы я знать тогда то, что знаю сейчас»? Но, становясь старше, начинаешь понимать, что сейчас ты не такой, каким был тогда. Тогда ты был настоящим кретином. Тогда ты был тем, чем должен был быть, чтобы пройти весь тернистый путь до тебя сейчас, а одним из ухабов на этом пути был присущий тебе юношеский кретинизм.

Гораздо лучше мечтать, обеспечивая себе здоровый сон, о том, чтобы не знать сейчас того, чего не знал тогда.

- А чем занимается твой отец? – спросил он, как будто бы не зная.

- Он давно уже оставил нас, сержант, - отозвался Сэм. – Когда я был еще совсем маленьким. Наша мама говорит, его телега сбила, когда он переходил дорогу.

Да, она была первой среди врунов.

- Жаль слышать такое, - сказал он вслух.

- Э, наша мама приглашает вас зайти к нам на чай, чтобы вы не чувствовали себя одиноким в незнакомом городе, сержант.

- Хочешь, я тебе открою один секрет, парень?

- Да, сержант, я многому учусь.

- Младшие констебли не приглашают своих сержантов на чай. Не спрашивай, почему. Это одна из тех вещей, что никогда не происходит.

- Вы не знаете нашу маму, сержант.

Ваймс закашлялся.

- Все мамы одинаковы, младший констебль. Им не нравится, когда мужчина справляется самостоятельно, чтобы так не повелось и дальше.

Кроме того, я знаю, что последние десять лет она провела на кладбище Мелких Богов. Я скорее положу руку на стол и дам Каченсу молоток, чем пойду на Заводильную улицу.

- Ну, - произнес Сэм, - она обещала приготовить для вас Увеселяющий Пудинг, сержант. У нашей мамы он отлично получается.

Лучше всех, подумал Ваймс, уставившись вдаль. О боги. Лучше просто некуда. Никто никогда не готовил его лучше.

- Было бы... очень мило с ее стороны, - наконец выговорил он.

- Сержант, - через какое-то время обратился Сэм, - почему мы патрулируем Морфическую улицу? Это же не наш участок.

- Я поменял участки. Мне нужно увидеть большую часть города, - ответил он.

- На Морфической улице почти не на что смотреть, сержант

Ваймс всмотрелся в тени.

- Ну, не знаю, - возразил он. – Просто удивительно, что можно увидеть, если хорошо посмотреть. – Он подтолкнул Сэма к дверному проему. – Говори шепотом, парень, - прошипел он. – А теперь взгляни на дом напротив. Видишь ту дверь, где тени больше?

- Да, сержант.

- Почему там темнее, как думаешь?

- Не знаю, сержант.

- Это потому, что там стоит кто-то в черной одежде. Так что мы пройдем немного дальше, потом развернемся и пойдем обратно за угол. Мы возвращаемся на пост, как послушные мальчики, потому что наше какао уже остывает, понял?

- Так точно, сержант.

Они завернули за угол и прошли довольно далеко по улице, чтобы шаги затихли естественным образом.

- Ладно, так вполне достаточно, - произнес Ваймс.

Надо отдать Сэму должное, подумал он, парень умеет стоять неподвижно. Но его предстоит научить еще и сливаться с тенью, чтобы можно было практически исчезнуть из виду в пасмурный день. Учил ли его Киль этому? В определенном возрасте памяти доверять уже нельзя...

Городские часы пробили три четверти часа.

- Когда начинается комендантский час? – прошептал Ваймс.

- В девять, сержант.

- Значит, сейчас около того.

- Нет, только без четверти девять, сержант.

- Что ж, мне понадобится несколько минут, чтобы вернуться. Ты должен будешь прокрасться за мной и ждать за углом. Когда начнется, выбегай и звони в свой колокольчик.

- Когда что начнется? Сержант?

Но Ваймс уже бесшумно скользил по дороге. Он сделал заметку, что должен Мордачу доллар. Сандалии были точно перчатки для ног.

На пересечении горели факелы, лишая ночного зрения любого, кто смотрел в ту сторону. Ваймс шагнул в полутень вокруг них и заскользил вдоль здания, пока не добрался до двери. И тогда он выскочил вперед и закричал.

- Вот ты и попался, дружок!

- ------! – отозвалась тень

- А вот ругаться не стоит, сэр, я бы не хотел, чтобы мой юный младший констебль слышал подобные слова!

За его спиной уже бежал младший констебль Сэм Ваймс, звоня в колокольчик и крича «Девять часов и ничего не в порядке!» Но Ваймс слышал и другие звуки, вроде хлопанья дверей и быстро удаляющихся шагов.

- Ты, чертов дурак! – выкрикнула борющаяся фигура. – Что, черт возьми, ты тут делаешь! – Он толкнул Ваймса, но тот все же сумел удержать его.

- Сэр, а это считается нападением на офицера стражи, - отозвался Ваймс.

- Я тоже офицер стражи, дубье ты стоеросовое! С Цепной улицы!

- А где твоя униформа?

- Мы не носим форму!

- Ну а значок?

- У нас нет значков!

- Тогда я не знаю, почему я не должен считать тебя вором, сэр. Ты хотел вломиться вон в тот дом, - продолжал Ваймс, наслаждаясь ролью большого твердолобого и совершенно неколебимого копа. – Мы тебя видели.

- Там должно было быть собрание опасных анархистов!

- А это что за религия? – Ваймс похлопал человека по поясу. – О боги, а это что у нас тут? Какой скверный кинжал. Видишь это, младший констебль? Это, несомненно, оружие! Запрещенное законом! А ношение после темноты еще более незаконно! И это припрятанное оружие!

- Что значит «припрятанное»? – выкрикнул его пленник. – Он был в гребанных ножнах!

- Гроб...а? Уже использовал его, да, сэр? – переспросил Ваймс. Он опустил руку в карман черного плаща человека. – А... это что? Маленький бархатный сверточек с, полагаю, полным набором отмычек? Это называется Хорошо Подготовиться к Краже со Взломом.

- Они не мои и ты это прекрасно знаешь! – крикнул человек.

- Ты уверен, сэр? – не поверил Ваймс.

- Да! Потому что мои во внутреннем кармане, ублюдок!

- А это – Использование Языка, чтобы вызвать Нарушение Спокойствия.

- Чего? Вы, идиоты, спугнули всех! Кто тут оскорбится?

- Ну, могу и я. А мне кажется, тебе бы этого не хотелось, сэр.

- А, так ты, стало быть, тот тупой сержант, о котором нам говорили, так? – прорычал мужчина. – Слишком туп, чтобы понять, что происходит, да? Что ж. Сейчас я объясню, мистер...

Он вырвался из рук Ваймса, и тут же во мраке раздалась пара скользнувших металлических звуков. Запястные ножи, подумал Ваймс. Даже наемные убийцы считают их оружием для идиотов.

Он отступил на пару шагов, а человек, пританцовывая, наступал на него, размахивая ножами.

- Ничего не можешь придумать в ответ на это, а, чернь?

К собственному ужасу за спиной человека Ваймс увидел фигуру Сэма, медленно поднимающего колокольчик.

- Не бей его! – крикнул он и пнул ногой, когда человек повернул голову.

- Если собираешься драться – дерись, - сказал он упавшему человеку. – Если хочешь говорить – говори. Но не пытайся делать это одновременно. А сейчас я предостерег бы тебя от каких-либо действий.

- Я мог бы запросто уложить его, сержант, - жаловался Сэм, пока Ваймс достал наручники и опустился на колено. – Я, правда, мог.

- Травмы головы могут быть смертельны, младший констебль. А мы служим на благо общества.

- Но вы ведь пнули его в пах, сержант!

Потому что я не хочу, чтобы ты пострадал, подумал Ваймс, застегивая наручники. Это значит, ты не должен бить их по голове. Ты должен стоять в сторонке, как незаметный подручный. Именно так и уцелеешь, именно так, и я тоже, наверное.

- Ты не должен драться так, как от тебя хотят, - сказал он вслух, приподнимая человека на плечи. – Помоги-ка мне... вооот так. Все, я его держу. Веди, парень.

- Обратно в штаб стражи? – спросил Сэм. – Вы арестовываете Неназываемого?

- Да. Я лишь надеюсь, мы встретим кого-нибудь из наших по дороге. Пусть это будет тебе уроком, парень. Нет никаких правил. Только не в том случае, когда в ход идут ножи. Ты сбиваешь его с ног, по возможности тихо и стараясь не поранить его, но сбиваешь на землю. Он идет на тебя с ножом, ты бьешь его дубинкой по руке. Он идет с кулаками, ты бьешь коленом, или ботинком, или шлемом. Твоя задача – сохранить мир. И ты возвращаешь мир настолько быстро, насколько можешь.

- Да, сэр. Но будут проблемы, сержант.

- Чистый арест. Даже копы должны повиноваться закону, каким бы он ни был...

- Да, сержант, но я хотел сказать, что проблемы начнутся прямо сейчас, сержант.

Они не дошли и до конца улицы, как появилось несколько фигур. Они выглядели как люди с вполне определенной задачей; было что-то в том, как они стояли у дороги, и, разумеется, случайный блеск оружия тоже давал определенные намеки. Маленькие дверки темных фонарей раскрывались со щелчком.

Конечно же, он не был один, ругал себя Ваймс. Его задачей было лишь следить за домом, а когда все зайдут – подозвать остальных. Их, должно быть, с дюжину. Да из нас котлету сделают!*

- Что делать будем, сержант? – прошептал Сэм.

- Звони в свой колокольчик.

- Но они заметили нас!

- Звони в этот чертов колокольчик, хорошо? И продолжай идти! И звони, не переставая!

Неназываемые расступились, а Ваймс, подходя к ним, заметил несколько фигур в тупиках улиц позади него. Именно так все и будет. Они станут действовать точно как те грабители на Лепешечной улице и будут вежливо беседовать, говоря взглядом, эй, наши дружки прямо за твоей спиной, и мы знаем, что ты это знаешь, и нам нравится смотреть, как ты притворяешься, что это всего лишь дружеская беседа, зная, что в любой момент можешь получить по почкам. Мы чувствуем твою боль. И нам это нравится...

Он остановился. А иначе бы врезался в кого-нибудь. По всей улице люди, разбуженные колокольчиком, открывали окна и двери.

- Добрый вечер, - произнес он.

- Добрый вечер, ваша светлость, - раздался голос. – Приятно встретить старого друга?

Ваймс застонал. Самое худшее, что могло случиться, все же произошло.

- Карцер?

- Точнее, сержант Карцер. Забавно, как все обернулось, а? Из меня, оказывается, вышел неплохой коп, хаха. Мне выдали новый костюм, меч и двадцать пять долларов в месяц, так-то. Парни, именно о нем я вам и рассказывал.

- Почему ты зовешь его «ваша светлость», сержант? – спросила одна из темных фигур.

Карцер не отрывал взгляда от лица Ваймса.

- Это шутка. Там, откуда мы с ним прибыли, все звали его герцогом, - ответил он. Ваймс заметил, как он опустил руку в карман. И достал оттуда что-то, сверкнувшее медью. – Это было что-то вроде клички, а... Герцог? Пусть парень прекратит звонить в этот чертов колокольчик, хорошо?

- Хватит, младший констебль, - пробормотал Ваймс. Шум уже сделал свое дело. Эта маленькая стычка не пройдет незамеченной. Не то чтобы зрители бы как-то повлияли на Карцера. Он мог запросто заколоть вас посреди переполненного зала, а потом осмотреться вокруг и спросить «Кто? Я?» Но людей за его спиной это раздражало, точно тараканов, раздумывающих, когда же погасят свет.

- Не беспокойся, Герцог, - сказал Карцер, одевая на руку медный кастет, - я рассказал парням о нас с тобой. Как мы, ха, прошли весь этот путь и все прочее, хаха.

- Мда? – хмыкнул Ваймс. Этот ответ не был самым лучшим, но Карцер определенно хотел поговорить. – А как ты стал сержантом, Карцер?

- Я услышал, что им нужны копы с новенькими идеями, - отозвался Карцер. – И сам капитан Каченс провел со мной собеседование и сказал, что я, вне сомнений, честный человек, которому просто не везло. И измерил меня своим штангенциркулем, и линейкой, и жометрией, и сказал, что все подтвердилось, и что я вовсе не преступник. Все дело в моем окружении, так он сказал.

- Ты что же, имеешь в виду те трупы, которые появляются вокруг тебя? – переспросил Ваймс.

- Это было неплохо, Герцог, хаха.

- И у тебя были какие-то идеи, так ведь?

- Ну, одна из них ему приглянулась, - ответил Карцер, сузив глаза. – Оказалось, что он не знает о приемчике с имбирным пивом.

Приемчик с имбирным пивом. Ну, насчет того, как бутылка закрывается жестяной крышкой. В те времена палачи не знали этого приемчика, а Карцер рассказал о нем такому маньяку, как Каченс.

- Приемчик с имбирным пивом, - повторил Ваймс. – Отлично, Карцер. Ты именно то, что и нужно Каченсу. Настоящий ублюдок.

Карцер ухмыльнулся, будто только что получил маленький приз.

- Ага, я уже рассказал им, как ты преследуешь меня из-за кражи буханки хлеба.

- Да ладно, Карцер, - вздохнул Ваймс. – Это не твой стиль. Ты никогда в жизни не воровал буханки хлеба. Убить пекаря и украсть булочную – в этом весь ты.

- А он забавный, а? – кивнул Карцер на Ваймса, подмигивая своим людям. И вдруг одним движением он развернулся и ударил человека, стоящего за ним, в живот. – Никогда не называй меня на «ты», - прошипел он. – Только «вы», понял?

Человек стонал на земле.

- Стало быть, да, хаха, - хмыкнул Карцер, возвращая кастет в карман. – Итак, дело в том... Герцог... что у тебя мой человек, так что, как насчет передать его нам и разойтись по-хорошему?

- Что случилось, сержант?

Голос доносился из-за спины Ваймса. Он обернулся. Виглет и Скаттс. Они выглядели как недавно бежавшие люди, но теперь старавшиеся изобразить беспечную важную походку. Но, стоило им заметить Неназываемых, как она тут же стала менее беспечной и еще менее важной.

Отчаянный звон колокольчика. Именно так все и было раньше. Любой полисмен, услышав это, обязательно поспешит на звук, потому что Офицер был в Беде.

Разумеется, они вовсе не обязаны помогать ему, только если перевес был не в их пользу. Это ведь старая Ночная Стража. Но они, по крайней мере, могли выловить его из реки или же избавить от мучений и устроить достойные похороны.

Раздался гул, и из-за угла показалась дребезжащая громада фургона. На козлах сидел Фред Колон, а констебль Вадди стоял сзади на подножке. Ваймс услышал крики.

- В чем дело, Билл?

- Это Киль и Ваймси, - отозвался Виглет. – Давайте сюда!

Ваймс пытался не смотреть на Карцера, пытался притвориться. Что ничего не произошло, старался притвориться, что мир вдруг не раскололся и не впустил внутрь холодные ветра бесконечности. Но Карцер был умен.

Он перевел взгляд с Ваймса на Сэма.

- Ваймси? – повторил он. – Тебя зовут Сэм Ваймс, мистер?

- Я ничего не скажу, - твердо проговорил младший констебль Ваймс.

- Так, так, так, так, так, - радостно отозвался Карцер. – А где же здравствуйте-пожалуйста, а? Кое-чему тебе еще надо подучиться, парень, хаха.

Фургон со скрипом остановился. Карцер взглянул на круглое, бледное лицо капрала Колона.

- Лучше возвращайся к своим делам, капрал, - сказал Карцер. – Сейчас же.

Колон сглотнул. Ваймс видел, как заходил его кадык, пытаясь спрятаться.

- Э... мы слышали звон, - произнес он.

- Просто слегка приподнятое настроение, - произнес Карцер. – Тебе не о чем волноваться. Мы все здесь копы, так ведь? Я бы не хотел, чтобы были какие-либо неприятности. Просто маленькое недоразумение, только и всего. Сержант Киль как раз собирался передать нам нашего друга, так, сержант? Никаких проблем, а? Вы просто вмешались в нашу операцию. Лучше об этом не говорить. Давай его сюда, и покончим с этим.

Все головы повернулись к Ваймсу.

Лучше всего было сдать этого человека. Он знал это. А потом – может быть – Карцер уйдет, а он хотел, чтобы этот человек и близко не подходил к юному Сэму.

Но Карцер вернется. О, да. Такие как Карцер всегда возвращаются, особенно если они думают, что нашли твое уязвимое место.

Но это не самое плохое. Хуже всего то, что Ваймс изменил историю.

Заговор Морфической улицы cуществовал. Неназываемые устроили облаву. Кое-кто погиб, но некоторым удалось скрыться, а потом было несколько дней ужасной неразберихи, и все закончилось, когда...

Но в ту ночь юный Сэм Ваймс даже близко не подходил к Морфической улице. Киль учил его здороваться с дверными ручками в другой части Теней.

Но ты хотел быть умнее, Герцог. Ты хотел сунуть пару палок в колесо и оторвать несколько голов, так ведь?

А теперь Карцер тоже замешан в этом, и ты отошел от истории и путешествуешь без карты...

На лице Карцера все еще играла его веселая ухмылка. Здесь и сейчас, больше, чем чего-либо другого, Ваймс хотел увидеть, как эта улыбка сползет с него.

- Ну, хотелось бы помочь тебе, сержант, - сказал он вслух. – Но не сейчас. Я прищучил его, так что я и заберу его в наш штаб и напишу рапорт. Он так же может помочь нам с некоторыми нераскрытыми преступлениями.

- Это с какими же?

- Не знаю, - ответил Ваймс. – Зависит от того, что мы найдем. Мы отведем его в камеру, дадим чашку чая, поговорим о том, о сем... ну, сам знаешь. Человек может стать разговорчивее после чашки чая. Или какого-нибудь газированного напитка, на его усмотрение, конечно же.

Стражники хмыкнули, хотя Ваймс надеялся, что никто из них не понял его последней фразы.

Улыбка Карцера растаяла.

- Я сказал, что он один из моих людей, на официальном задании, и я - сержант, - произнес он.

- А я - караульный пристав, и мы передадим его вам в нашем штабе, сержант Карцер. Официально.

Карцер кивнул в сторону младшего констебля, но так незаметно, что только Ваймс заметил это. И он понизил голос.

- Но так случилось, что все тузы у меня на руках, Герцог, - сказал он.

- Но так уж случилось, что я не в карты играю, Карцер. И еще, мы, конечно, можем подраться, прямо здесь и сейчас, и, сам понимаешь, я не знаю, как далеко это зайдет. Но я чертовски уверен, что завтра ты сержантом не будешь. И, раз уж ты считаешь, что все тузы у тебя, то можешь позволить себе поднять ставки.

Карцер мгновение смотрел на него. А потом подмигнул и полуобернулся к своим людям.

- Я ведь говорил уже, что он забавен, а? – сказал он. И заговорщически ткнул его под ребра. – Всегда проделывает свои фокусы! Ладно... караульный пристав, сделаем, как ты хочешь. Должна же и у черни работенка быть, а? А я пришлю за ним пару ребят через часок.

Верно, дай мне время облиться потом, размышляя, исчезну ли я, если ты прирежешь мальчишку, подумал Ваймс. Беда в том, что от этого меня действительно пот прошибает.

Он выпрямился и направился к фургону.

- Мы с моими ребятами забираем его, - произнес он. – Пора перерыв на какао сделать, понимаешь? Помоги-ка мне, Вадди. Есть там кто, Фред?

- Только пьяница, сержант. Его тошнило всю дорогу.

- Ясно. Мы оставим нашего арестанта внутри, а самим лучше быть снаружи. – Ваймс кивнул Карцеру. – Я уверен, мы скоро встретимся, сержант.

- Мда, - отозвался Карцер, и на его лице снова заиграла озорная улыбка. – И ты уж присматривай за собой, ладушки?

Ваймс прыгнул на подножку фургона, когда тот прогромыхал мимо, и даже не обернулся. Таков был Карцер – он не выстрелит в спину, если считает, что довольно скоро сможет перерезать глотку.

Через некоторое время констебль Виглет, стоявший рядом с ним, спросил:

- Что там произошло, сержант? Вы знаете того парня?

- Да. Он убил двух копов. Один попытался арестовать его, а другой даже не был на дежурстве и просто ел свой пирог. Других людей он тоже убивал.

- Но он же коп!

- Каченс нанял его, Виглет.

И вдруг громыхание колес стало гораздо громче. Все стражники внимательно вслушивались в разговор.

- Ты давно в страже, констебль? – спросил Ваймс.

- Два года, сержант, - ответил Виглет. – Раньше фрукты на рынке носил, но у меня больная спина и слабые легкие, а по утрам ведь достаточно холодно.

- Я не слышал, что копов убили, - произнес младший констебль Ваймс.

- Это не здесь, парень. Далеко от сюда.

- Вы были там?

- Да, я знал их.

И настроение их снова изменилось. Никаких определенных слов стражники не произносили, но над фургоном повис звук «Ах-ха…».

- Значит, вы приехали сюда, чтобы найти его...? – спросил Виглет.

- Вроде того.

- Мы слышали, что вы из Псевдополиса, сержант, - добавил Сэм.

- Я бывал во многих местах.

- Ух-ты!

- Он убил копа, который ел пирог? – раздался голос Фреда Колона.

- Мда.

- Вот ведь сволочь! А что за пирог?

- Свидетели не сказали, - соврал Ваймс. Это был старый Анк-Морпорк. Гномов было очень мало, и они старались держаться ниже травы... ну, ниже чем обычно. И уж конечно не было круглосуточных ночных магазинов, торгующих крысиными пирогами.

Виглет о чем-то раздумывал.

- Они ведь придут за этим парнем, что мы взяли, - произнес он.

- Хочешь отгул взять, констебль? – отозвался Ваймс. Кто-то нервно засмеялся. Эх вы, бедолаги, подумал Ваймс. Вы вступили в стражу, потому что заработок был большим и не нужно таскать тяжести, и вдруг все становится так сложно.

- В чем вы его обвините, сержант? – подал голос Сэм.

- В попытке нападения на полицейского. Ты же сам видел ножи.

- Но вы его тоже ударили.

- Точно, а я и забыл. Значит, прибавим сопротивление при аресте.

Смех стал громче. Мы, считающие, что умрем, будем смеяться над чем угодно.

Что за сброд. Я знаю всех вас, джентльмены. Вы пошли сюда ради тихой жизни и пенсии, вы не слишком торопитесь, чтобы, когда вы доберетесь до места, вдруг не оказалось, что опасность все еще там, и большее, с чем вы надеетесь столкнуться, это буйный пьяница или бешеная корова. Большинство из вас даже не копы, только не в своей душе. В море приключений вы – придонные существа.

А теперь, начинается война... и вы в ее эпицентре. Ни на одной из сторон. Вы просто глупая маленькая группка чернорабочих. Вы даже вне презрения. Но, поверьте мне, ребятки – вы еще подымитесь.

_______________

* Вроде отбивной, но готовится очень и очень долго.

С минуту или две на Морфической улице было тихо, ничто не шелохнулось и ничего не происходило.

А потом из-за угла выехала карета. Очень хорошая карета, которую везла пара лошадей. Вместо фонарей на ней горели факелы и, когда карета застучала по мостовой, раскачивающиеся огни, казалось, оставляли след в воздухе.

И, поскольку, они слегка освещали пространство вокруг, то можно было заметить, что карета была окрашена в темно-фиолетовый цвет. И была довольно сильно нагружена.

Она приостановилась у двери, находившейся чуть ниже той, где Ваймс произвел свой арест. Ваймс, полагавший, что знает многое об укрытии в тени, был бы поражен, увидев две темные фигуры, выступившие из темноты проема на свет факела.

Дверца кареты открылась.

- Странные новости, добрая госпожа, - произнесла одна из теней.

- Очень странные, дорогуша, - проговорила вторая.

Они забрались в карету, и та тут же укатила прочь.

Ваймс был поражен тем, как стражники повели себя в штабе, не смотря на отсутствие каких-либо команд от него. Виглет и Скаттс спрыгнули вниз, как только фургон въехал во двор, и заперли ворота.

Внутри, Колон и Вадди закрыли окна ставнями. А потом Вадди принес из оружейной несколько арбалетов. И все было проделано быстро и точно.

Ваймс кивнул юному Сэму.

- Сделай-ка какао, парень, хорошо? Я не хочу пропустить представление.

Он сел за стол и положил на него ноги, пока Колон закрывал дверь, а Вадди опускал засов.

Вот оно и началось, подумал он, но этого не было. Не совсем так. В этот раз толпа с Морфической улицы разошлась, и довольно быстро. Им не устроили засаду. Боя не было. Вид всех тех копов определено спугнул их. Они даже не были заговорщиками, как таковыми, просто писали лозунги, уклонялись от работы и выдвигали что-то вроде «я-тоже!», они просто собирались вокруг какого-нибудь олуха и кричали «да, точно», убегая прочь, как только приближались представители власти. Но кто-то умер в той потасовке, а кто-то боролся, и одно, как всегда, приводило к другому. Но не в этот раз, сегодня не было никакой засады, потому что один твердолобый сержант наделал слишком много шума...

Два разных настоящих. Одно прошлое, одно будущее...

Я не знаю, что будет дальше.

Но у меня есть чертовски хорошая мысль.

- Отлично, парни, - произнес он вслух, вставая на ноги. – Вы кончайте баррикадироваться изнутри, а я пойду, расскажу старику, что произошло.

И, поднимаясь по ступенькам, за спиной он слышал озадаченное бормотание.

Капитан Тильден сидел за столом, уставившись на стену. Ваймс громко кашлянул и отдал честь.

- Произошла небольшая... – начал он, и Тильден повернул лицо к нему. Он выглядел так, словно увидел привидение. В зеркале.

- Вы тоже слышали новости?

- Сэр?

- Беспорядки у Сестричек Долли, - пояснил Тильден. – Всего пару часов назад.

Я слишком близко, подумал Ваймс, и мир вдруг рухнул в бездну. Все то было лишь названием, это, казалось, случилось сразу. Сестрички Долли, точно. Там точно были горячие головы...

- Лейтенант дневной стражи обратился за помощью к одному из полков, - продолжал Тильден. – Что он и должен был сделать. Разумеется.

- Которому? – спросил Ваймс, просто так. В конце концов, название было во всех книжках по истории.

- Среднему Драгунскому полку лорда Вентури, сержант. Мой старый полк.

Это точно, подумал Ваймс. А кавалеристы хорошо обучены контролю над мирными жителями. Это всем известно.

- И, э, было несколько, э, случайных смертей...

Ваймс жалел старика. Вообще-то, так и осталось неизвестным, приказал ли кто кавалеристам выступать, но имеет ли это значение? Лошади наступают, люди не могут выбраться из-за того, что другие давят на них сзади... малышу так просто не удержать руку...

- Но, кроме того, офицеров забросали различными предметами, и один из солдат был тяжело ранен, - добавил Тильден, словно читая по бумажке.

Значит, все нормально? подумал Ваймс.

- Какими предметами, сэр?

- Овощами, кажется. Хотя, возможно, были и камни. – Ваймс заметил, что рука Тильдена трясется. – Насколько я понимаю, бунт произошел из-за цены на хлеб.

Нет. Это протест был по поводу цены на хлеб, проговорил внутренний голос Ваймса. А бунт это то, что получается, когда паникующие люди зажаты между идиотами на лошадях и другими идиотами, что кричат «да, точно!» и стараются продвинуться вперед, и все дело в атаке, присоветованной маньяком со стальной линейкой.

- Во дворце полагают, - медленно произнес Тильден, - что революционеры могут напасть на здания стражи.

- Правда, сэр? Почему?

- Они всегда делают так, - ответил Тильден.

- Вообще-то, сэр, люди закрывают ставни и...

- Делайте все, что считаете нужным, сержант, - прервал его Тильден, размахивая рукой с письмом. – Нам сказано иметь в виду регулирование комендантского часа. Это было особо подчеркнуто.

Ваймс ответил не сразу. Он подавил в себе первую фразу и, удовольствовавшись «Так точно, сэр», вышел вон.

Капитан не был плохим человеком, Ваймс знал это; просто на него слишком плохо повлияли новости, и он отдал такой глупый, опасный приказ. «Делайте, что считаете нужным». Дайте такой приказ человеку, который запаникует, увидев группу людей, потрясающих кулаками, и у вас получится Резня у Сестричек Долли.

Он спустился по лестнице. Нервничающие люди толпились вокруг.

- Арестант в камере? – спросил Ваймс.

Капрал Колон кивнул.

- Да, сэр. Сержант, Мордач говорит, что у Сестричек Долли...

- Я знаю. Теперь вот, что нужно сделать. Уберите ставни, отоприте дверь, оставьте ее открытой и зажгите все лампы. Почему не горит синяя лампа над входом?

- Не знаю, сержант. Но что если...

- Зажгите ее, капрал. А потом вы с Вадди выйдете наружу и будете стоять на страже. Вы местные дружелюбно выглядящие парни. Возьмите колокольчики, но, и я хочу, чтобы вы меня поняли, никаких мечей, ясно?

- Никаких мечей? – не выдержал Колон. – Но что если появится чертовски огромная толпа, а я не буду вооружен?

Ваймс в два шага оказался рядом с ним и чуть не столкнулся нос к носу.

- А если у тебя будет меч, что ты станешь делать, а? Против чертовски огромной толпы? Что ты хочешь, чтобы они увидели? Я хочу, чтоб они увидели вот что: это Толстяк Колон, порядочный парень, не слишком умен, я знавал его папашу, а вон старина Вадди, он пьет в моем пабе. Потому что если они увидят двух людей в униформе с мечами, то у вас будут неприятности, а если вы обнажите их, то будете в настоящей передряге, а если вдруг, по какой-то причине, капрал, вы обнажите их сегодня без моего приказа и выживете, то вы будете жалеть об этом, потому что вам придется иметь дело со мной, это ясно? И тогда вы узнаете, что такое настоящая беда, потому что все, что было до того, покажется чертовым деньком на проклятом побережье. Все ясно?

Фред Колон таращился на него. Другое слово подобрать было трудно.

- И не думай, что мой сладкий голос не означает, что я, черт возьми, не отдал тебе приказ, - добавил Ваймс, отворачиваясь. – Ваймс?

- Да, сержант? – отозвался юный Сэм.

- Здесь есть пила?

Мордач сделал шаг вперед.

- У меня есть ящик с инструментами, сержант.

- И гвозди?

- Да, сэр!

- Отлично. Оторви дверцу от моего шкафчика и вколоти в нее как можно больше гвоздей, прямо насквозь, хорошо? А потом положи ее наверху шляпками вниз. А я пойду в уборную и прихвачу пилу.

За этим последовала тишина, и капрал Колон захотел внести свою лепту. Он прочистил горло и произнес:

- Если у вас проблемы с этим, сержант, у миссис Колон есть отличное лекарство...

- Я не задержусь, - ответил Ваймс. Вообще-то, на это ушло четыре минуты.

- Ну, вот и все, - сказал он, вернувшись. – Пойдем-ка со мной, младший констебль. Пришло время для урока по ведению допроса. А... и прихвати ящик с инструментами.

- Фреду и Вадди не слишком-то нравится стоять снаружи, - заметил Сэм, когда они спускались по каменным ступеням. - Они говорят, а что если те Неназываемые появятся?

- Им нечего беспокоиться. Наши друзья с Цепной улицы не ходят через парадную дверь.

Он толкнул дверь, ведущую в камеры. Арестант поднялся на ноги и схватился за прутья решетки.

- Вот и отлично, они пришли, теперь выпустите меня, - проговорил он. – Давайте же, и я замолвлю за вас словечко.

- Никто не пришел за тобой, сэр, - ответил Ваймс. Он запер главную дверь за своей спиной и только потом открыл камеру.

- Должно быть, они немного заняты, - добавил он. – Были беспорядки у Сестричек Долли. Несколько смертей. Наверно, пройдет еще какое-то время, прежде чем они зайдут за тобой.

И тут человек увидел ящик с инструментами. Он только слабо мерцал, но Ваймс заметил минутное сомнение.

- Понятно, - сказал, наконец, пленник. – Хороший Полицейский, Плохой Полицейский, да?

- Как угодно, - отозвался Ваймс. – Но у нас мало людей, так что, если я дам тебе сигарету, ты сможешь сам ударить себя в челюсть?

- Слушайте, это ведь всего лишь шутка, да? – забеспокоился он. – Вы знаете, что я один из Особых. А вы в городе новенький и хотите нас впечатлить. Что ж, вам это удалось. Хорошо посмеемся, хаха. В конце концов, я ведь просто на стреме стоял.

- Да, но это уже не поможет. Теперь, когда ты у нас, мы можем решить, в чем ты виновен. Ты и сам знаешь, как это делается. Нравится имбирное пиво?

Лицо человека застыло.

- Знаешь, - продолжал Ваймс, - так уж вышло, что после тех беспорядков нас предупредили ожидать нападения революционеров на здания стражи. Лично я так не думаю. Я полагаю, что появится простая группа обычных людей, которые, понимаешь ли, услышали о том, что произошло. Но – и ты можешь звать меня мистер Подозрительность – что-то мне подсказывает, что будет еще хуже. Видишь ли, мы должны следить за соблюдением комендантского часа. А это значит, полагаю, что если вдруг появится кто-то с жалобами на то, что на невооруженных людей напали солдаты, что лично я бы назвал Нападением Со Смертельным Оружием, мы должны будем их арестовать. И мне кажется...

Сверху донеслись какие-то звуки. Ваймс кивнул юному Сэму, и тот поднялся по ступенькам.

- А теперь, когда мой впечатлительный помощник ушел, - тихо произнес Ваймс, - я добавлю, что, если хоть кого-нибудь из моих людей сегодня ранят, то я прослежу, чтобы до конца своих дней ты кричал при одном только виде бутылки.

- Я же вам ничего не сделал! Вы даже не знаете меня!

- Верно. Как я и сказал, мы будем играть по вашим правилам.

Сэм вернулся.

- Кто-то упал в уборную! – доложил он. – Они попытались залезть на крышу, но она была подпилена и провалилась!

- Должно быть, это те самые революционеры, - сказал Ваймс, наблюдая за лицом арестанта. – Нас предупреждали о них.

- Он говорит, что он с Цепной улицы, сержант!

- Именно так и я бы говорил, будь я революционером, - кивнул Ваймс. – Что ж, давай посмотрим на них.

Наверху дверь все еще была открыта. Снаружи стояло несколько людей, едва заметных в свете ламп. Внутри же был сержант Стук, и доволен он не был.

- Кто приказал открыть двери? – говорил он. – Снаружи опасно! Очень скверно...

- Это мой приказ, - ответил Ваймс, поднимаясь по ступенькам. – Есть проблемы, сержант?

- Ну... слушайте, сержант, когда я возвращался сюда, я слышал, они бросают камни в штаб на улице Мутного Колодца, - произнес Стук. – На улицах люди! Толпы! И я даже боюсь думать, что происходит в центре города.

- И что?

- Мы же полицейские! Мы должны подготовиться!

- Как? Забаррикадировать дверь и слушать, как по крыше стучат камни? Или, может, мы должны выйти и всех арестовать? Есть добровольцы? Нет? Вот что я вам скажу, сержант, если хочешь поиграть в полицейских, то можешь арестовать человека в уборной. За Взлом и...

Сверху раздался крик.

Ваймс поднял глаза.

- И, полагаю, если ты подымишься на чердак, то найдешь там человека, который прыгнул через окно в крыше прямо на дверь с гвоздями, которую случайно там оставили, - продолжил он. И, посмотрев на озадаченное лицо Стука, добавил: - Парни с Цепной улицы, сержант. Они полагали, что смогут пробраться через крышу и напугать тупых стражников. Швырни обоих в камеры.

- Вы арестовываете Неназываемых?

- Никакой униформы. Никаких значков. Носят оружие. Давайте хоть немного соблюдать закон, а? – ответил он. – Мордач, где это какао?

- У нас будут неприятности! – выкрикнул Стук.

Ваймс зажег сигару, ничего не говоря.

- Они и так уже есть, Винсбор, - произнес он, туша спичку. – Теперь осталось только выяснить, какие именно нам нужны. Спасибо, Мордач.

Он взял кружку какао у тюремщика и кивнул Сэму.

- Давай выйдем, - сказал он.

В комнате вдруг стало тихо, и лишь сверху доносились стоны да отдаленные крики из уборной.

- Чего вы ждете, джентльмены? – бросил он. – Хотите позвонить в свои колокольчики? Кто-нибудь желает крикнуть, что все в порядке?

И оставив слова, раздуваясь и краснея, висеть в воздухе, Ваймс вышел на вечернюю улицу.

Вокруг, группками по трое или четверо, стояли люди, разговаривая между собой и изредка посматривая на здание стражи.

Ваймс сел на ступеньках и глотнул какао.

С тем же успехом он мог скинуть свои бриджи. Группы распались, люди стали публикой. Еще ни один человек, пивший безалкогольный шоколадный напиток, не оказывался в центре такого пристального внимания.

Он был прав. Закрытая дверь пробуждала браваду. Человек, пьющий из кружки в свете ламп и, вероятно, наслаждающийся вечерней прохладой, побуждал к паузе.

- Мы нарушаем комендантский час, - выкрикнул молодой человек, двигаясь то вперед, то назад.

- А это хорошо? – спросил Ваймс.

- Ты собираешься нас арестовать?

- Не-а, - радостно отозвался Ваймс. – У меня перерыв.

- Да? – переспросил молодой человек. Он указал на Колона и Вадди. – А у них тоже?

- Теперь да. – Ваймс полуобернулся. - Там все готово, парни. Свободны. Не стоит спешить, на всех хватит. И выходите, когда разберете свои...

Когда стук сандалий затих, Ваймс повернулся обратно и снова улыбнулся людям.

- Ну и когда у тебя перерыв закончится? – бросил человек.

Ваймс присмотрелся к нему внимательнее. Его поза выдавала его с головой. Он был готов драться, хотя даже не выглядел, как боец. Если бы дело шло в баре, то бармен бы уже убирал с полок самые дорогие бутылки, потому что подобные любители оставляют за собой горы стекла. А, да... теперь он видит, почему вдруг вспомнил про бар. Из кармана человека торчала бутылка. Он принял свою решительность на грудь.

- Ну, кажется, в четверг, - ответил Ваймс, не сводя глаз с бутылки. В растущей толпе кто-то засмеялся.

- Почему в четверг?

- В четверг у меня выходной.

Раздались новые смешки. Когда напряжение нарастает, требуется не слишком много, чтобы его снять.

- Я требую, чтобы меня арестовали! – выкрикнул парень. – Давай, попробуй!

- Ты недостаточно пьян, - отозвался Ваймс. – На твоем месте я бы проспался дома.

Рука человека схватила бутылку. Ну, вот и началось, подумал Ваймс. Судя по его виду, у паренька один шанс из пяти...

К счастью толпа была еще не слишком большой. В такое время совершенно не нужно, чтобы люди, стоявшие сзади, вытягивали шеи и спрашивали, что происходит. А в свете здания стражи человек был хорошо виден.

- Послушай-ка моего совета, приятель, и не делай этого, - проговорил Ваймс. Он сделал еще один глоток. Какао было едва теплым, но кружка и сигара означали, что обе его руки были заняты. Это очень важно. У него не было оружия. Никто потом не скажет, что он держал оружие.

- Я тебе не приятель! – крикнул человек и разбил бутылку о стену рядом со ступенями.

Стекло звякнуло о землю. Ваймс смотрел на его лицо, смотрел, как меняется его выражение от подпитываемой алкоголем ярости до мучительной боли, смотрел, как открывается его рот...

Человек покачнулся. Меж его пальцев потекла кровь, а сквозь зубы прорвался низкий животный звук.

Вот она, картинка, освещенная лампой – Ваймс, сидящий на ступеньках с занятыми руками, и человек, истекающий кровью в нескольких футах от него. Никакой драки, никто никого не тронул... он знал, как расходятся слухи, и хотел, чтобы эта картинка осталась в памяти собравшихся людей. На конце его сигары даже был пепел.

Несколько секунд он не двигался, а потом встал, все решив.

- Мне кто-нибудь поможет? – произнес он, снимая нагрудник и кольчугу, а потом оторвал от рукава своей рубашки длинную полоску.

Двое человек, вздрогнув от командного голоса, поддержали раненого. Один из них потянулся к руке.

- Не трогай ее, - приказал Ваймс, обвязывая полоской рукава запястье раненого. – У него в руке полно осколков. Положите его, очень осторожно, пока он не упал, но не трогайте ничего, пока я не наложу жгут. Сэм, принеси одеяло Мэрилин с конюшни. Кто-нибудь знает доктора Лоуни? Ну же!

Кто-то из стоящих рядом вызвался его привести.

Ваймс понял, что теперь находится в центре внимания; многие стражники выглядывали из-за двери.

- Видел однажды подобное, - произнес он вслух, и добавил про себя «лет десять назад». – Драка в баре. Парень схватил бутылку, не зная, как правильно ее разбивать, и, в конце концов, всадил себе в руку кучу осколков, а другой наложил жгут. – Толпа удовлетворенно вздохнула. – Кто-нибудь его знает? – добавил он. – Ну же, кто-то ведь должен...

Голос из толпы предположил, что, возможно, это Джосс Щербин, ученик сапожника из Новых Сапожников.

- Что ж, будем надеяться, рука у него уцелеет, - кивнул Ваймс. – Мне нужна пара новых ботинок.

Это было совсем не забавно, но в ответ раздались новые смешки, из тех, что появляются лишь благодаря испуганной нервозности. А потом толпа расступилась, пропуская вперед доктора Лоуни.

- А, - вздохнул он, опускаясь на колени рядом с Щербином. – Знаете, порой я не понимаю, зачем мне вообще кровать. Урок драки на бутылках?

- Да.

- Кажется, вы сделали все верно, но мне нужен свет и стол, - продолжил Лоуни. – Ваши люди могут занести его внутрь?

Ваймс надеялся, что до этого не дойдет. Что ж, нужно делать все возможное...

Он ткнул в случайных людей в толпе.

- Ты, ты, ты, ты и вы, леди, - произнес он. – Вы поможете Фреду и Вадди занести парнишку в штаб, хорошо? И останетесь с ним там, двери будут открыты, так? Вы все будете знать, что происходит. У нас здесь нет секретов. Всем все ясно?

- Да, но ты коп... – начал кто-то.

- Да, верно, - перебил Ваймс. – А вот этого паренька видите? Он тоже коп. Его зовут Сэм Ваймс. Он живет со своей мамой на Заводильной улице. А это Фред Колон, недавно женился, у него пара комнат в Старых Сапожниках. А Экспонат В – Вадди, все здесь знают Вадди. А Билли Виглет родился на этой улице. Я спросил твое имя?

- Н-нет... – пробормотал человек.

- Это потому, что мне не важно, кто ты. – Ваймс отпустил человека и осмотрел толпу. – Слушайте сюда! Меня зовут Джон Киль! И никто не попадет в штаб без моего ведома! Вы все здесь свидетели! Те, кого я указал, зайдут внутрь, чтобы убедиться в честной игре. Остальные хотят остаться здесь, чтобы узнать, что станется с Щербином? Отлично, я скажу Мордачу принести вам какао. Или же вы можете разойтись по домам. Ночь холодная. Вам стоит быть в своих постелях. Мне бы хотелось оказаться в своей. И, да, мы знаем про Сестричек Долли, и нам это не нравится так же, как и вам. И мы слышали про улицу Тусклого Колодца, и это нам не нравится еще больше. И это все, что я могу сказать вам. Теперь... любой, кто еще хочет подраться с полицейским, может сделать шаг вперед. Я снял свою форму. Все будет по-честному, здесь и сейчас, на виду у всех. Кто-нибудь?

Что-то задело его плечо и звякнуло о каменные ступени.

Потом с крыши противоположного здания раздался звук скользящей черепицы, и в круг света упал человек. Толпа вздохнула, а кто-то даже коротко вскрикнул.

- Похоже, нашелся желающий, - бросил кто-то. И снова раздалось нервное хихиканье. Толпа расступилась, позволяя Ваймсу подойти к новоприбывшему.

Человек был мертв. Если он был еще жив, падая с крыши, то сейчас, ударившись о землю, точно скончался, потому что, как правило, нормальная шея так не выглядит. Рядом с ним лежал арбалет.

Ваймс взвалил тело на плечо и вернулся к ступенькам штаба. Найти стрелу, разломавшуюся на части, было не трудно.

- Кто-нибудь его знает? – спросил он.

Толпа, даже те ее члены, кто не мог хорошенько разглядеть упавшего лучника, выказала полное неведение.

Ваймс проверил карманы человека. Каждый из них был пуст, что оказалось единственной необходимой ему уликой.

- Похоже, ночь будет долгой, - произнес он, жестом приказав Фреду Колону занести внутрь и это тело. – Мне пора вернуться к своим делам, дамы и господа. Если кто-нибудь захочет остаться, и, честно говоря, я был бы этому рад, я пошлю кого-нибудь из ребят развести костер. Благодарим за ваше терпение. – И, подняв кольчугу и нагрудник, он вошел внутрь.

- Что они делают? – спросил он Сэма, не оборачиваясь.

- Кое-кто уходит, но большинство стоят там, сержант, - ответил Сэм, выглянув за дверь. – Сержант, один из них стрелял в вас!

- Правда? А кто сказал, что он был одним из них? Это дорогой арбалет. И у него ничего не было в карманах. Совсем ничего. Кроме использованного носового платка.

- Это очень странно, сержант, - кивнул Сэм.

- Особенно потому, что я ожидал найти записку вроде «я самый настоящий революционер, уж поверьте мне», - произнес Ваймс, осматривая тело.

- Да, это бы сказало нам, что он точно революционер, - отозвался Сэм.

Ваймс вздохнул, и мгновение смотрел на стену.

- Кто-нибудь знает что-нибудь о его арбалете?

- Это новенький Болсовер А7, - ответил Фред Колон. – Не плохой арбалет, сержант. Но Убийцы им не пользуются.

- Это верно, - кивнул Ваймс и повернул голову мертвеца так, чтобы они смогли увидеть маленький металлический дротик за его ухом. – Зато они пользуются вот этим. Фред, ты всех знаешь. Сейчас где-нибудь можно достать имбирное пиво?

- Имбирное пиво, сержант?

- Да, Фред.

- Зачем... – начал Колон.

- Не спрашивай, Фред. Просто принеси с полдюжины бутылок, хорошо?

Ваймс повернулся к столу, над которым окруженный толпой работал доктор Лоуни.

- Как дела? – спросил Ваймс, протолкнувшись вперед.

- Медленнее, чем шли бы, если бы люди не загораживали этот чертов свет, - отозвался Лоуни, осторожно опуская щипцами окровавленный осколок в кружку. – Видал и похуже. Он сможет двигать пальцами, если вы это хотите узнать. Просто некоторое время не будет делать туфли. Отлично.

Раздался хор одобрительных голосов. Ваймс посмотрел на горожан и стражников. Кое-кто тихо переговаривались между собой; во всеобщем шуме он смог расслышать что-то вроде «плохи дела» и «говорят, что...».

Он все верно подметил. Большинство ребят жили здесь, или на соседних улицах. Одно дело – столкнуться с безликим ублюдком в форме, и совсем другое – бросать камни в старину Фреда Колона, или старину Вадди, или в старину Билли Виглета, которых ты знаешь с двухлетнего возраста и с которым ты играл в канаве с Дохлой Крысой на Резинке.

Лоуни отложил щипцы и потер переносицу.

- Ну, вот и все, - устало произнес он. – Пару швов наложить – и будет как новенький.

- И я бы хотел, чтобы вы взглянули на кое-кого еще, - произнес Ваймс.

- Знаете, почему-то это меня не удивляет.

- У одного в ступне полно дырок, другой провалился сквозь крышу уборной и вывихнул ногу, а третий мертв.

- Не думаю, что смогу сделать что-нибудь для мертвеца, - отозвался доктор. – Почему вы, кстати, решили, что он мертв? И я понимаю, ответ мне вряд ли понравится.

- Он сломал шею, упав с крыши, и я подозреваю, он упал с крыши, потому что получил стальной арбалетный болт прямо в мозг.

- А. Похоже, он действительно мертв, если вам важно мнение медика. Это вы сделали?

- Нет!

- Что ж, вы довольно занятой человек, сержант. Вы не можете поспеть повсюду. – Он ухмыльнулся, заметив, как покраснел Ваймс, и подошел к трупу.

- Да, я бы сказал, что он определенно скончался, - заключил он. – И?

- Я хотел бы, чтобы вы написали это. На бумаге. Используя профессиональные термины вроде «травмы» и «ссадины». Я хочу, чтобы вы записали, во сколько вы констатировали его смерть. А потом, если вы не против, парни проводят вас вниз к тем двоим, а когда вы с ними закончите, я бы хотел, чтобы вы подписали еще один листок, где будет сказано, что вы это сделали, и я вас вызывал. Все в двух экземплярах.

- Хорошо. Могу я спросить, зачем?

- Я не хочу, чтобы кто-нибудь сказал, что это сделал я.

- А кому это может понадобиться? Вы же сказали, что он упал с крыши!

- Настали времена подозрений, доктор. А вот и Фред. Ну как?

- Старой миссис Арбитр не понравилось, что ее разбудили посреди ночи, - выдохнул он. – И я отдал ей целый доллар!

Ваймс не осмелился посмотреть в лицо Лоуни.

- Вот как? – произнес он, настолько невинно, насколько был способен. – А пиво ты достал?

- Шесть пинт ее лучшего пойла, - кивнул Колон. – Кстати, там три пенса сдачи. И... э... – Он неуютно переступил с ноги на ногу. – Э... я слышал, что штаб у Сестричек Долли подожгли, сержант. И на Ворсовом Холме тоже не сладко. И, э... в штабе на Ростковой улице выбили все окна, а парни из Меньшеворотного штаба хотели остановить детей, что бросали камни, и, э, один из них выхватил свой меч, сержант...

- И?

- Может, он останется в живых, сержант.

Доктор Лоуни посмотрел на кабинет, где все еще толпились разговаривающие люди. Мордач разносил какао. На улице некоторые стражники стояли вокруг разложенных костров вместе с остальными горожанами.

- Что ж, должен признаться, я потрясен, - произнес он. – Похоже, ваш штаб – единственный в городе, который не взяли в осаду. И я даже не хочу знать, как вам это удалось.

- Просто немного везения, - ответил Ваймс. – И у меня в камерах сидят трое без каких-либо документов, и еще один неизвестный несостоявшийся убийца, которого убили.

- Сложная задачка. Ну а я решаю более простые, как то – к чему такая спешка.

- Я намерен разрешить свои вопросы как можно быстрее.

Убийца медленно передвигался с крыши на крышу, пока, наконец, возбужденные голоса у штаба стражи не затихли вдали.

Его движения можно было бы назвать кошачьими, если бы не тот факт, что он не метил попадавшиеся ему предметы.

Наконец, он добрался до одного из самых скрытых мест города, где среди нескольких дымовых труб образовался защищенный закуток, невидимый ни с земли, ни с окружающих крыш. Но он не направился туда немедленно, а обошел вокруг, бесшумно передвигаясь от одного наблюдательного пункта к другому.

Любого человека, знакомого с порядками анк-морпоркской Гильдии Убийц, заинтриговало бы то, насколько невидимым он был. Когда он двигался, движение было заметно; когда он останавливался, то просто исчезал. Можно было бы решить, что здесь замешана магия, и, в какой-то степени, это было бы верно. Магия на девяносто процентов состоит из знания одного факта, который сокрыт от других.

Наконец, фигура, вероятно, удовлетворившись увиденным, нырнула в укрытие. Из потаенного местечка между трубами он достал сумку, и послышался слабый шелест и тяжелое дыхание, что означало переодевание.

Примерно через минуту он появился снова, и теперь каким-то образом его можно было увидеть. Его все еще было трудно разглядеть отчетливо, всего лишь одна тень среди других, но, тем не менее, теперь он не был таким, как раньше, когда был не заметнее легкого ветерка.

Он тихо спрыгнул на крышу пристройки, а оттуда – на землю, где снова ступил в тень. Перевоплощение продолжалось.

Оно прошло довольно легко. Ужасный маленький арбалет был разобран и рассован по кармашкам бархатной сумки, мягкие кожаные тапки сменились парой башмаков потяжелее, припрятанных в темноте, а черный капюшон был откинут назад.

Он осторожно завернул за угол и подождал несколько минут.

Впереди показалась карета, чьи факелы оставляли за собой хвост пламени. Она слегка притормозила, дверь открылась и закрылась.

Когда карета снова набрала скорость, убийца уже сидел на своем сиденье.

Внутри тускло горела лампа. В ее мерцании виднелась фигура женщины, сидевшей в тенях напротив. Когда карета проехала мимо фонаря, на мгновение блеснул сиреневый шелк.

- Ты не все стер, - произнесла фигура. Она достала сиреневый носовой платок и поднесла к лицу молодого человека. – Плюнь, - скомандовала она.

Он неохотно подчинился. Рука вытерла его щеку и поднесла платок к свету.

- Темно-зеленый, - произнесла женщина. – Как странно. Насколько мне известно, Хэвлок, ты провалил экзамен по тайным перемещениям.

- Могу я спросить, как вы это узнали, Мадам?

- О, просто кое-кто все слышит, - легко ответила Мадам. – Кое-кому просто нужно приложить деньги к чьему-то уху.

- Что ж, это верно, - кивнул убийца.

- А почему как это произошло?

- Экзаменатор думал, что я мошенничаю, Мадам.

- А ты?

- Разумеется. Я полагал, в этом вся суть.

- И ты никогда не посещал его занятий.

- О, нет, посещал. Постоянно.

- Он говорит, что никогда тебя на них не видел.

Хэвлок улыбнулся.

- Мадам, а вы клоните к...?

Мадам засмеялась.

- Может, шампанского? – Раздался звук извлекаемой из ведерка со льдом бутылки.

- Благодарю, Мадам, но я откажусь.

- Как знаешь. А я буду. А теперь... докладывай, прошу.

- Я не могу поверить тому, что видел. Я считал его головорезом. И он действительно головорез. Видно, как его мышцы думают за него. Но он постоянно держит их под контролем! Мне казалось, я видел настоящего гения, но...

- Что?

- Он простой сержант, Мадам.

- Не стоит это недооценивать. Это очень полезное звание для нужного человека. Оптимальный баланс власти и ответственности. Кстати, говорят, что он читает улицы сквозь подметки своих ботинок, и потому оставляет их очень тонкими.

- Хмм. Ну, да, существует множество различных поверхностей, но...

- Ты всегда так серьезно относишься к подобным вещам, Хэвлок. Совсем не как твой отец. Подумай... мифологически. Он читает улицу. Он слышит ее голос, чувствует ее температуру, читает ее мысли; она говорит с ним сквозь его ботинки. Полицейские так же суеверны, как и другие люди. На все другие здания стражи сегодня напали. Да, люди Каченса подбили их на это, но еще больший урон нанесли злоба и глупость. Но только не на улице Паточной Шахты. Нет. Киль открыл дверь и впустил улицу. Хотелось бы знать о нем побольше. Мне говорили, что в Псевдополисе его считали медлительным, вдумчивым, разумным. А здесь он как будто бы расцвел.

- Я убрал человека, который пытался срезать этот бутон.

- Правда? Это не похоже на Каченса. Сколько я должна?

Молодой человек, названный Хэвлоком, пожал плечами.

- Остановимся на долларе, - произнес он.

- Очень дешево.

- Большего он и не стоил. Но я должен вас предупредить. Скоро вы захотите, чтобы я разобрался с Килем.

- Полагаю, подобный ему не станет связываться с такими как Ветрун и Каченс?

- Он на своей собственной стороне. Он сам по себе – осложнение. Вы можете решить, что лучше бы ему... перестать все усложнять.

Громыхание кареты подчеркнуло тишину, последовавшую за этим замечанием. Теперь они ехали по более богатой части города; здесь было больше света, а за соблюдением комендантского часа, введенного для бедняков, следили здесь менее строго. Женщина, сидевшая напротив убийцы, погладила кошку, что лежала у нее на коленях.

- Нет. Он послужит кое-чему, - произнесла Мадам. – Все говорят о Киле. В мире, где все движутся кругами, он идет прямым путем. А прямой путь в мире виражей позволяет случиться многому.

Она снова погладила кошку. Та тихонько взвыла. Она была рыжей и выказывала поразительное самодовольство, хотя порой и чесала свой ошейник.

- Кстати говоря, - добавила она, - что там случилось с книгой? Мне не хотелось показаться излишне любопытной.

- А, это был чрезвычайно редкий том, который мне посчастливилось достать. О природе маскировки.

- Этот тупой верзила сжег ее!

- Да. Повезло. Я боялся, что он попытается ее прочитать, хотя, - Хэвлок изнуренно улыбнулся, - кому-нибудь пришлось бы помочь ему с длинными словами.

- Она была ценной?

- Бесценной. Особенно теперь, когда она уничтожена.

- А. Важная информация. Может, что-то о темно-зеленом цвете. Ты мне не расскажешь?

- Я мог бы. - Хэвлок снова улыбнулся. – Но тогда мне пришлось бы найти кого-нибудь, кто заплатил бы за ваше убийство.

- Тогда не говори. Но, мне кажется, Собачатник – это очень неприятная кличка.

- Если твое имя Ветинари, Мадам, то ты просто счастлив отделаться Собачатником. Вы не могли бы высадить меня подальше от Гильдии? Я пройдусь по крышам. Хочу навестить одного тигра, прежде чем... ну, вы знаете.

- Тигра. Как интересно. – Она снова погладила кошку. – Ты уже нашел свой путь?

Ветинари пожал плечами.

- Я знаю об этом уже несколько лет, Мадам. Но теперь вокруг дворца выставлено с полполка. Четверо или пятеро стражников у каждой двери, а посты нерегулярно проверяются патрулями. Я не смогу пройти мимо них. Просто дайте мне возможность пробраться внутрь, и тогда те люди, что будут там, перестанут быть проблемой.

Кошка потеребила лапой ошейник.

- А может у нее аллергия на бриллианты? – промолвила Мадам. Она подняла кошку. – У моей кисоньки аллергия на бриллиантики?

Хэвлок внутренне вздохнул, ведь он все-таки уважал свою тетю. Ему просто хотелось, чтобы она немного разумнее относилась к кошкам. Он инстинктивно чувствовал, что если уж, обсуждая интриги, ласкаешь кошку, то она должна быть белой, с длинной шерстью. Но никак не старым рыжим оборванцем с периодическими приступами метеоризма.

- Так что с сержантом? – спросил он, вежливо отодвигаясь вдоль сиденья.

- Полагаю, мне стоит познакомиться с мистером Килем как можно скорее, - ответила она. – Может, его удастся обуздать. Все начнется завтра вечером. Э... ты не против, если я открою окно?

В тот же вечер Низз, пошатываясь, возвращался в свою комнату, неплохо проведя время в Общем Зале Старост, как вдруг заметил, что один из факелов погас.

С быстротой, которая удивила бы любого, кто не заметил ничего, кроме его раскрасневшегося лица и нетвердой походки, он выхватил кинжал и всмотрелся в коридор. Он уделил внимание и потолку. Везде были лишь серые тени, и ничего больше. Иногда факелы просто гаснут сами собой.

Он сделал шаг вперед.

Когда он проснулся утром в своей постели, то списал головную боль на какой-то низкосортный бренди. И еще, какой-то скот разрисовал его лицо в оранжевые и черные полоски.

Снова начался дождь. Ваймс любил дождь. В это время преступлений совершается меньше. Люди предпочитают сидеть дома. В самые лучшие ночи его службы шел дождь, а он стоял в тени под покровом зданий, втянув шею так, что между шлемом и воротничком почти ничего не было видно, и вслушивался в серебристый шелест дождя.

Однажды он стоял так тихо, так незаметно, что сбежавший от своих преследователей грабитель прислонился к нему, чтобы перевести дыхание. А когда Ваймс ухватился за него и прошептал на ухо «Попался!», тот чуть не наделал в штаны, от чего его дорогая матушка терпеливо отучала его лет сорок назад.

Люди разошлись по домам. Зашитого Щербина проводили до дома в Новых Сапожниках, где Фред Колон терпеливо пересказал случившееся его родителям, излучая неподдельную честность. Лоуни, наверняка, прослушивал шумы в подушке.

Дождь журчал в водостоках, и лил из пастей горгулий, и кружил в канавах, и заглушал все звуки.

Бесполезная это штука, дождь.

Ваймс взял бутылку лучшего имбирного пива миссис Арбитр. Он помнил его.

Газа в нем было больше, чем в аду, и потому оно пользовалось огромнейшей популярностью. Мальчишка, при должных тренировках, мог прорыгать весь первый куплет гимна города после одного-единственного глотка. А это очень важный признак твоего положения в обществе, когда тебе всего восемь лет.

Для этого задания он выбрал Колона и Вади. Он не хотел вовлекать юного Сэма. Вовсе не потому, что планировал что-то незаконное, просто оно и цветом и запахом напоминало что-то подобное, а Ваймсу не хотелось бы ничего объяснять.

Камеры были старыми, гораздо старше, чем здание над ними. Железные решетки были довольно новыми, но они не занимали все пространство. С другой стороны арки находились и другие подвалы, в которых не было ничего, кроме крыс и мусора, но, что очень важно, их нельзя было увидеть из этих камер.

Ваймс приказал пронести мертвого арбалетчика мимо них. В этом не было ничего такого. Полночь, мерзкая погода, вовсе незачем будит служащих в морге, когда есть холодный подвал.

В замочную скважину он следил, как тело проносят мимо камер. Это вызвало некоторое волнение, особенно у того, кого он первым притащил сюда. Другие двое казались людьми, что повидали много мерзостей, за которые платили деньги; грабеж, или убийство, или работа копов - для чего бы их не нанимали, звучало для них одинаково, и они научились не обращать особого внимания на смерть, только если это не их собственная.

Первый же начинал нервничать.

Ваймс прозвал его Хорьком. Его черная одежда была лучше, чем у других; кинжал был дорогим, а на его пальце Ваймс заметил серебряное кольцо в виде черепа Смерти. Другие двое были одеты невзрачно, а оружие их было не особенно красивым, но зато практичным.

Ни один настоящий наемный убийца не пойдет на дело в драгоценностях. Они опасны и могут сверкнуть в неподходящий момент. Но Хорек хотел показаться важным человеком. Может, прежде чем выйти на улицу, он внимательно рассматривал себя в зеркале, дабы убедиться, что выглядит круто. Он был из тех кретинов, которых вышибали из бара за то, что они показывали свой кинжал дамочкам.

Короче говоря, у Хорька были большие мечты. У него было воображение.

Что ж, вот и отлично.

Стражники вернулись и взяли пакеты, которые приготовил Ваймс.

- Запомните, делаем все быстро, - сказал он. – Они взволнованы, они устали, никто не пришел за ними, и они только что видели тело своего очень даже мертвого коллеги. Нам не нужно, чтоб у первых двух было время все обдумать. Все понятно?

Они кивнули.

- А мелкого оставим напоследок. Чтобы времени у него было предостаточно...

Хорек обдумывал свое положение. К сожалению, оно ему не очень-то нравилось.

Он уже поговорил с другими двумя. Они должны были его вытащить. Да на них даже одежда была безвкусной. Но ведь эта чернь никогда не действует наудачу. Всем известно, что они всегда отваливают. Никогда даже не предполагалось, что они будут драться или проявлять сообразительность. Они...

Главная дверь в камеры распахнулась.

- Время для имбирного пива! – проревел кто-то.

И мимо пробежал стражник с ящиком бутылок и исчез в соседних камерах.

Здесь не было очень-то много света. Хорек прижался к стене и увидел, как два стражника открыли дверь в соседнюю камеру, вытащили скованного человека и толкнули его за угол.

Голоса отдавались слабым эхом.

- Держи его! Ноги, ноги держи!

- Все! Давай бутылку! Встряхни хорошенько, иначе не сработает!

- Итак, дружок. Хочешь нам что-нибудь рассказать? Твое имя? Нет? Что ж, как знаешь. Именно сейчас нам не особо интересно, будешь ты говорить или нет.

Раздался громкий хлопок, шипение, а потом... крик, исполненный боли.

И прежде чем он затих, дрожащий Хорек услышал чей-то голос:

- Быстро второго давайте, пока капитан нас не засек.

Он снова съежился у стены, а два стражника ворвались в следующую камеру, вытащили отбивающегося заключенного и толкнули во тьму.

- Итак. Один шанс. Будешь говорить? Да? Нет? Уже поздно!

Еще один хлопок, снова шипение, новый крик. Он был громче и дольше и закончился каким-то булькающим звуком.

Хорек сполз по стене, сунув пальцы в рот.

За освещенным лампой углом Колон подтолкнул Ваймса и, сморщив нос, указал вниз.

Между камерами была вырыта канава, вроде примитивной уступки гигиене. Теперь по нему текла тонкая струйка. Хорек занервничал.

Попался, подумал Ваймс. Но для хорошего воображения нужно больше времени. Он чуть наклонился вперед, и двое других с надеждой приблизились к нему.

- Итак, - тихо прошептал он, - у вас уже был отпуск?

Через несколько минут он поднялся, подошел к последней занятой камере, отпер дверь и схватил Хорька, который пытался вжаться в угол.

- Нет! Пожалуйста! Я расскажу вам все, что вы хотите! – закричал человек.

- Вот как? – ухмыльнулся Ваймс. – И какова скорость вращения луны?

- Что?

- А, тебе нужно что-нибудь попроще? – Ваймс вытащил человека из камеры. – Фред! Вадди! Он будет говорить! Тащите блокнот!

Все заняло полчаса. Фред Колон никогда не умел писать быстро. А когда мучительные звуки его усилий завершились последней точкой, Ваймс произнес:

- Вот так-то, сэр. А теперь припиши в конце: Я, Джеральд Меньшепутин, на данный момент состоящий в Ассоциации Молодых Язычников, делаю это заявление по доброй воле и без принуждения. А потом подпиши. Понятно?

- Да, сэр.

На кинжале были выгравированы инициалы Дж М. И Ваймс верил им. За свою карьеру он встречал многих, подобных Меньшепутину, и все они имели тенденцию сдаваться от простой мысли о том, что их могут принудить силой. А уж если это происходило, ты получал их с потрохами. Любой человек, имевший представление о трюке с имбирным пивом, сознается в чем угодно.

- Ну, что ж, - радостно заключил он, поднимаясь на ноги. – Благодарю за сотрудничество. Хочешь, мы подбросим тебя до Цепной улицы?

Выражение лица Хорька говорило «че?»

- Мы собираемся высадить там твоих друзей, - продолжал Ваймс, слегка повышая голос. – Тодзи и Маффа. И оставить мертвеца у морга. А с тобой передадим некоторые бумаги. – Он кивнул Колону. – Копия твоего признания. Копия констатации смерти того загадочного человека, написанная сифилисным доктором, и наши заверения, что мы постараемся найти его убийцу. И записка от Моззи насчет той мази, которую он наложил на ступни Маффа. А... и чек на шесть бутылок имбирного пива.

Он положил руку на плечо Хорька и повел его в соседнюю камеру, где, излучая ярость, сидели Тодзи и Мафф, связанные по рукам и ногам и с кляпами во ртах. На столе стоял ящик с шестью бутылками имбирного пива. Пробки были прикручены проволокой.

Хорек уставился на Ваймса, который сунув палец в рот и надув щеки, быстро выдернул его с громким хлопком.

Вадди зашипел.

Фред Колон разинул было рот, но Ваймс прикрыл его ладонью.

- Нет, не надо, - сказал он. – Это может показаться забавным, Джеральд, но порой Фред очень громко кричит безо всякой на то причины.

- Вы меня надули! – завопил Хорек.

Ваймс похлопал его по плечу.

- Надули? – прорычал он. – Как это, Джеральд?

- Вы заставили меня думать, что собираетесь проделать трюк с имбирным пивом!

- Трюк с имбирным пивом? – Ваймс нахмурился. – Что это?

- Вы знаете! Вы его принесли для этого!

- Мы не пьем алкогольные напитки на службе, Джеральд, - спокойно ответил Ваймс. – Ты имеешь что-то против имбирного пива? Мы не знаем никаких трюков с ним, Джеральд. А какие трюки ты знаешь? Видел недавно что-то интересное, а, Джеральд? Расскажи нам!

Наконец, до Хорька дошло, что ему лучше помолчать. Но это озарение опоздало минут на тридцать. Выражение видимых частей лиц Тодзи и Маффа ясно намекало, что они очень хотят перекинуться с ним парой слов.

- Я требую охраняемого помещения, - наконец, произнес он.

- Как раз когда я тебя отпускаю, Джеральд? – удивился Ваймс. – Как ты сказал в своем заявлении... как там, Фред? Что-то о простом подчинении приказам? Все эти рассказы, что вы смешивались с толпой и швыряли что-то в солдат и копов, ты этого не хотел делать, я знаю. Тебе не нравилось быть там и смотреть, как бьют людей и заставляют их признаваться во всем, потому что, мне кажется, ты не из таких. Ты всего лишь малек. По-моему, это довольно справедливо, так?

- Прошу вас! Я все расскажу! – запищал Хорек.

- То есть это еще не все? – взревел Ваймс. Он резко развернулся и схватил бутылку.

- Да! Нет! То есть, если я спокойно посижу, то смогу вспомнить что-нибудь еще!

Ваймс задержал взгляд на нем, а потом опустил бутылку обратно в ящик.

- Хорошо, - произнес он. – Доллар в день плюс паек.

- Так точно, сэр!

Ваймс проследил, как Хорек вернулся обратно в камеру, и захлопнул дверь за ним. Потом он повернулся к Фреду и Вадди.

- Разбудите Мэрилин, - сказал он. – Доставим этих троих.

Шел дождь, и легкий туман клубился по Цепной улице. Фургон появился из ниоткуда. Фред послал Мэрилин в нечто, напоминающее легкий галоп, и потому лошадь, заворачивая за угол, с трудом удерживалась спереди от грохочущего тяжелого фургона.

Когда они пронеслись мимо штаба, задняя дверь распахнулась, и на мостовую вывалились два тела.

Часовые ринулись вперед. Кто-то выпустил стрелу вслед исчезающему в тумане фургону, но она лишь безвредно звякнула по железным решеткам.

Другие осторожно приблизились к связанным телам. Их стоны подчеркивались крепкой бранью. А к одежде одного из них были пришпилены бумаги.

Они прочли их. Никто не смеялся.

Ваймс распряг лошадь, почистил ее и проверил ясли. Может, ему просто показалось, но ящик был полнее, чем прежде. Может, совесть все же существует.

А потом он вышел на холодный ночной воздух. Здание стражи было освещено. Теперь, когда уличные фонари начали тушить, оно напоминало настоящий маяк. За стенами же была ночь, истинная ночь с прядями тумана и движущихся теней. Он расслабился и накинул ее на плечи, точно плащ.

Тень возле ворот глубже, чем должна быть.

Он вновь потянулся за портсигаром, выругался и вытащил сигару из-за манжета рубашки. Он сложил руки, зажигая ее, и плотно закрыл глаза, чтобы сохранить ночное зрение.

Потом поднял лицо к небу и выпустил колечко дыма. Да. Все считают, что черное в темноте незаметно. Они не правы.

Он подошел к воротам, якобы закрыть их, и вдруг одним резким движением выхватил свой меч.

В глубине капора показалось овальное побледневшее лицо Сэди.

- Доброе утро, господин хороший, - произнесла она.

- Доброе утро, Сэди, - устало отозвался Ваймс. – Чем обязан такому визиту?

- Мадам хочет видеть тебя, добрый господин.

- Если ты про Рози, я был несколько занят...

Сумочка Дотси ударила его по затылку.

- Мадам не любит ждать, милок. – Это были последние слова, что он услышал прежде, чем капюшон ночи опустился полностью.

Тетушки были специалистами. Может, даже Моззи Лоуни не мог вырубить человека с такой точностью.

Ваймс очнулся. Он сидел в кресле. Очень удобном. И кто-то тряс его.

Сандра, Настоящая Белошвейка. Она посмотрела на него и произнесла:

- Он в порядке... – А потом отступила назад, села в другое кресло и нацелила арбалет.

- Знаешь, - отозвался Ваймс – кресло было очень удобным, и напомнило ему о той мягкости, которой не хватало ему в эти несколько дней; все не так уж и плохо, - если кто-то хочет со мной поговорить, то ему надо, черт возьми, просто-напросто попросить.

- Сэди сказала, что ты будешь без сознания минут десять, но потом ты начал храпеть, так что мы решили дать тебе немного поспать. - Рози Длань подошла ближе. На ней было красное вечернее платье, огромный парик и довольно много драгоценностей.

- Да, чтобы выглядеть так небогато, нужно потратить очень много денег, - кивнула она, заметив выражение его лица. – Я не могу остаться, нужно вернуться к гостям. Так что, если...

- Капканс пообещал вам Гильдию, так? – бросил Ваймс. Это был еще один обманный ход, но ему уже просто надоело просыпаться в неизвестных местах. – Да, так я и думал. И вы ему верите? Этого не будет. Когда он станет патрицием, он будет смотреть сквозь вас.

Он будет смотреть сквозь всех, добавил он про себя. Безумный лорд Капканс. Еще один Ветрун, но с более изысканными жилетами и с большим количеством подбородков. Те же обманчиво дружеские манеры, те же свиные повадки, то же тупое высокомерие, просто еще одна пиявка в череде пиявок, по сравнению с которыми Ветинари казался глотком свежего воздуха. Ха... Ветинари. Да, он тоже ведь где-то здесь, учится тому выражению лица, которое никогда не выдаст его мыслей... Но именно он даст вам Гильдию, о которой вы мечтаете. Он где-то здесь. Я знаю.

- Не ждите ничего от Капканса, - произнес он вслух. – Помните, некоторые думали, что будущее за Ветруном.

Он ощутил некоторое удовольствие от выражения лица Рози Длань. Наконец, она сказала:

- Дай ему выпить, Сандра. Если он попытается что-то предпринять, стреляй в глаз. Я сообщу Мадам.

- Ты полагаешь, я поверю, что она выстрелит? – переспросил Ваймс.

- Сандра может быть очень воинственной, - ответила Рози. – Вчера один джентльмен был... невежлив, и она подбежала к нему и... ты бы удивился, что она сделала с грибком.

Ваймс перевел взгляд на арбалет. У девчонки была твердая рука.

- Не думаю, что вполне пони... – начал он.

- Это деревянная болванка, чтобы легче было носки штопать, - объяснила Сандра. – Я ударила его им за ухо.

Ваймс одарил ее пустым взглядом, а потом кивнул:

- Ясно. Все. Буду сидеть очень смирно, уж поверьте.

- Вот и ладушки, - отозвалась Рози.

Она скользнула к двойным дверям, и платье зашуршало по полу. Когда она распахнула двери, шум ворвался в комнату. Послышались разговоры, запах сигарного дыма и алкоголя, и Ваймс успел разобрать слова «...изменить главенствующую философию познания...», прежде чем двери закрылись.

Ваймс остался сидеть. Он уже привык к креслу и тому, что кто-то его скоро вновь ударит.

Сандра, все еще державшая арбалет, поставила перед ним стакан виски.

- Знаешь, - сказал он, - в будущем будут очень интересоваться, как все это оружие распространялось по городу.

- Я совершенно не понимаю, о чем вы.

- А все это потому, что стражники никогда не обращают внимания на белошвеек, вне зависимости от комендантского часа, - продолжал Ваймс, глядя на стакан с виски. – Или на дорогие кареты, - добавил он. - Стражник может попасть в настоящие неприятности, если решит опробовать подобное. – Он чувствовал запах. Выпивка была хорошей, с гор, а не местная гадость.

- Вы никому не сказали о корзине, - вдруг произнесла Сандра. – И не передали нас Неназываемым. Вы с нами?

- Сомневаюсь.

- Но вы даже не знаете, кто мы!

- Опять же сомневаюсь.

Он услышал, как открылись и закрылись двери, и зашелестело длинное платье.

- Сержант Киль? Я так много слышала о вас! Прошу, оставь нас, Сандра. Я уверена, сержанту можно доверять.

Она была чуть ниже Ваймса. Может, из Генуи, подумал он, или же долго там жила. Заметно по произношению. Карие глаза, русая – но волосы женщины назавтра могут быть совершенно иного цвета – фиолетовое платье, гораздо дороже, чем все остальное. А выражение ее лица давало понять, что его обладатель знает, что произойдет, и смотрит за происходящим только лишь чтобы убедиться...

- И не забудьте узор на ногтях, - улыбнулась она. – Но если вы пытаетесь угадать мой вес, то здесь я вам помочь не смогу. Вы можете звать меня Мадам.

Она села в кресло напротив него, сложила руки и посмотрела поверх них.

- На кого вы работаете? – спросила она.

- Я офицер городской стражи, - ответил Ваймс. – Приведен сюда под давлением... мадам.

Женщина махнула рукой.

- Вы можете уйти, когда пожелаете.

- Это довольно удобное кресло, - отозвался Ваймс. Будь он проклят, если от него так просто избавятся. – А вы, правда, из Генуи?

- А вы, правда, из Псевдополиса? – Мадам улыбнулась. – Лично я считаю, что не стоит приезжать из тех мест, которые и так под рукой. Так жизнь становится гораздо проще. Но я довольно много времени провела в Генуе, у меня там были... дела. – Она снова улыбнулась. – А теперь вы думаете «старая белошвейка», так ведь?

- Вообще-то я думал «портняжная мастерская», - ответил Ваймс, и она рассмеялась. – Но в основном, - добавил он, - я думал «революции».

- Продолжайте, сержант. – Мадам поднялась. – Вы не против, если я выпью шампанского? Я бы предложила вам, но, как я поняла, вы не пьете.

Ваймс бросил взгляд на полный стакан с виски.

- Мы просто проверяли, - произнесла Мадам, вынимая пузатую бутылку из ведерка со льдом. – Вы не сержант. Рози была права. Вы были офицером. Даже больше, чем просто старшим офицером. Вы так сложны, сержант Киль. Вот вы здесь, в большом доме, в дамском будуаре, с женщиной неотягощенного поведения, - Мадам вылила бутылку в синюю кружку с нарисованным медвежонком, - и вы нисколько этим не взволнованы. Откуда вы? И, да, вы можете закурить.

- Я издалека, - ответил Ваймс.

- Убервальд?

- Нет.

- У меня были... дела в Убервальде, - продолжила Мадам. – Увы, ситуация там довольно нестабильна.

- Точно. Понимаю, - кивнул Ваймс. – И на это время, полагаю, вам захотелось перевести некоторые дела в Анк-Морпорке. Если здесь возможно все уравновесить.

- Очень хорошо. Давайте скажем так: я считаю, что у этого города замечательное будущее, и мне хотелось стать его частью. А вы очень проницательны.

- Нет, - ответил Ваймс. – Я очень простой. Я всего лишь знаю, как все работает. Я просто слежу за деньгами. Ветрун – сумасшедший, а это плохо для бизнеса. Его дружки – преступники, и это тоже плохо для бизнеса. Новому патрицию понадобятся новые друзья, дальновидные люди, которые хотят стать частью чудесного будущего. А это хорошо для ведения дел. Именно так все и происходит. Встречи в будуарах. Чуть-чуть дипломатии, некоторого рода обмен, обещание здесь, понимание там. Именно так и свершаются революции. А все эти беспорядки на улицах просто вроде пены... – Ваймс кивнул на двери. – Гости припозднились? Это ведь голос доктора Фоллета. Умник, так его зва... зовут. Он примет нужную сторону. А если главы Гильдий за вас, то Ветрун – уже покойник. Но от Капканса много пользы не будет.

- Многие возлагают на него большие надежды.

- А вы что думаете?

- Я считаю его коварным самовлюбленным болваном. Но пока что он лучшее, что у нас есть. А как насчет вас, сержант?

- Я? А я остаюсь в стороне. У вас нет ничего, что мне нужно.

- Вы ничего не хотите?

- Я хочу очень многого, дорогая леди. Но вы не можете мне этого дать.

- Вам не хочется вернуться к командованию?

Вопрос обрушился на него словно молот. Это же прошлое. Она не может знать! Откуда она знает?

- А, - улыбнулась Мадам, наблюдавшая за его лицом. – Розмари говорила, воры сняли с вас некие дорогие доспехи. Вроде генеральских, как я слышала.

Она открыла новую бутылку. Очень аккуратно, сквозь пелену потрясения заметил Ваймс. Ничего показного, вроде вылетающих пробок и фонтана брызг.

- Не странно ли, будь это так? – промурлыкала Мадам. – Уличный боец с манерами командующего и нагрудником лидера.

Ваймс смотрел прямо перед собой.

- И кому какое дело, как он попал сюда? – Мадам говорила в основном с воздухом. – Мы могли бы предположить, что, наконец, появился человек, который действительно может принять командование городской стражей.

Первая мысль зашипела в его голове, точно шампанское: черт побери, я ведь могу! Вышвырнуть Каченса вон, продвинуть некоторых достойных сержантов...

А потом появилась вторая мысль: в этом городе? При Капкансе? Сейчас? Мы будем просто еще одной бандой. И третья: это безумие. Это невозможно. Этого никогда не было. Ты хочешь вернуться домой к Сибилле.

Первые две мысли поспешили убраться с дороги, краснея и бормоча да, точно... Сибилла... да, как же... точно... извини... пока не затихли окончательно.

- Я всегда сдерживала свои обещания, - добавила Мадам, пока он все еще смотрел в пустоту.

И тут из темноты, точно какое-то чудовище из глубин, поднялась четвертая мысль.

Ты не думал о Сибилле до третьей мысли, шепнула она.

Он моргнул.

- Вы знаете, городу нуж... – начала Мадам.

- Я хочу вернуться домой, - перебил ее Ваймс. – Я собираюсь покончить с той работой, которая передо мной, и вернуться домой. Вот что нужно мне.

- Кое-кто может сказать, если вы не с нами, то против нас, - произнесла Мадам.

- С вами? Ради чего? Ничего? Нет! Но я и не за Ветруна. Я не должен быть «за» людей. И я не беру взятки. Даже если Сандра будет угрожать мне поганкой!

- Кажется, это был грибок. О боги. – Леди улыбнулась ему. – Так вы неподкупны?

О боги, ну вот опять, подумал Ваймс. Почему лишь женившись, я вдруг стал привлекать влиятельных женщин? Почему этого не случилось со мной лет в шестнадцать? Тогда я мог бы с этим справиться.

Он попытался придать своему взгляду твердости, но, вероятно, сделал только хуже.

- Я встречала нескольких неподкупных людей, - продолжала Мадам Мезероль. – Все они погибли страшной смертью. Мир стремится к равновесию, понимаете. Продажный человек в хорошем мире, или хороший – в продажном... решение получается одинаковым. В мире не любят тех, кто не принимает определенную сторону.

- Я предпочитаю середину.

- И получаете сразу двух врагов. Я поражена, что вы можете стольких позволить себе на зарплату сержанта. Прошу, подумайте, от чего вы отказываетесь.

- Я думаю. И я не собираюсь помогать людям умирать, чтобы сменить одного болвана другим.

- В таком случае – дверь у вас за спиной, и мне очень жаль, что мы не смогли...

- ...вести дела? – спросил Ваймс.

- Я собиралась сказать «прийти к взаимовыгодному соглашению». Мы не очень далеко от вашей штаб-квартиры. Желаю вам... удачи.

Она кивнула в сторону дверей.

- Так жаль, - добавила она и вздохнула.

Ваймс вышел под моросящий дождь, перенес вес с одной стопы на другую и сделал пару шагов.

Угол Легкой и Паточной Шахты. Смесь плоских булыжников и старых кирпичей. Да.

И он направился домой.

Некоторое время Мадам смотрела на дверь, но потом повернулась, заметив, как дрогнул огонек свечей.

- Ты и в самом деле хорош, - произнесла она. – Как долго ты был там?

Хэвлок Ветинари шагнул из тени в углу. На нем был не официальный черный костюм Наемных Убийц, а свободная одежда не... какого-то определенного цвета, а простых невзрачных серых тонов.

- Достаточно долго, - ответил он, развалившись в кресле, где недавно сидел Ваймс.

- И даже Тетушки тебя не заметили?

- Люди смотрят, но не видят. Все дело в том, чтобы помочь им не видеть ничего. Но, думаю, Киль заметил бы меня, если бы я не стоял там. Он всматривается в тени. Это интересно.

- Он очень сердитый человек, - заметила Мадам.

- Вы рассердили его еще больше.

- Полагаю, ты получишь свою возможность развлечься, - произнесла Мадам.

- Да. Я тоже так думаю.

Мадам наклонилась и похлопала его по колену.

- Ну вот, - улыбнулась она, - твоя тетушка думает обо всем... – Она поднялась. – Мне лучше бы вернуться и развлечь гостей. Я очень хорошо умею развлекать. К завтрашнему вечеру у лорда Ветруна останется совсем мало друзей. – Она допила шампанское из кружки. – Доктор Фоллет такой очаровательный человек, как ты думаешь? Не знаешь случайно, волосы у него свои собственные?

- Я никогда не стремился выяснить это, - ответил Хэвлок. – Он пытается напоить вас?

- Да, - отозвалась Мадам. – Им нельзя не восхищаться.

- Говорят, он может играть на низменных струнках, - заметил Хэвлок.

- Как очаровательно.

Она изобразила на лице искреннюю довольную улыбку и открыла большие двойные двери в другом конце комнаты.

- А, доктор, - промурлыкала она, вступая в парящий табачный дым. – Еще немного шампанского?

Ваймс спал, стоя в углу. Старый трюк ночных стражников и лошадей. Это даже нельзя назвать сном – можно умереть, если попробуешь держаться подобным образом несколько ночей подряд, но усталость немного снимает.

Кое-кто уже освоил этот прием. Другие же устроились за столами или на лавках. Похоже, никто не собирался возвращаться домой, даже когда сквозь дождь забрезжил серый рассвет, а в зал вошел Мордач с котелком странноватой каши.

Ваймс открыл глаза.

- Чаю, сержант? – предложил Мордач. – Настаивался час, два сахара.

- Ты просто спаситель, Мордач. – И Ваймс ухватился за кружку, словно в ней был эликсир жизни.

- А снаружи ждет какой-то пацан, говорит, что должен поговорить с вами, кха, и только, - доложил Мордач.

- Как он пахнет? – спросил Ваймс, отхлебывая горячий крепкий чай.

- Как днище клетки бабуина, сержант.

- А, Шнобби Шноббс. Я выйду. Принеси ему большую миску каши, хорошо?

Мордач неловко переминался.

- Если вы, кха, не против моего совета, сержант, не стоит поощрять подобных...

- Видишь эти нашивки, Мордач? Вот и отлично. Большую миску.

Ваймс, держа в руке кружку чая, вышел на сырой двор, где, прислонившись к стене, стоял Шнобби.

Все говорило о том, что день будет солнечным. И после ночного дождя будет много чего еще. Сирень к примеру...

- Что происходит, Шнобби?

Шнобби с минуту молчал, ожидая увидеть монетку.

- Везде довольно скверно, сержант, - наконец сдался он, но надежда все еще теплилась. - В Лоскутном закоулке убили констебля. Говорят, камнем попали. В стычке на Ворсовом Холме кому-то отрезали ухо. Кавалеристы, сержант. Везде идут бои. Все штаб-квартиры стражи сильно...

Ваймс уныло слушал его. Все это обычно до оскомины. Разъяренные напуганные люди с обеих сторон, и на всех давят сзади. Может быть только хуже. То, что творится на Ворсовом Холме и у Сестричек Долли, уже звучит, как зона боевых действий.

...как ангелочки подымаются выше...

- А на Цепной улице что-нибудь было? – спросил он.

- Всего лишь несколько людей, - отозвался Шнобби. – Немного покричали и разбежались, что-то вроде того.

- Точно, - кивнул Ваймс. Даже толпа не может быть настолько тупой. Простые ребятишки, горячие головы, да подвыпившие люди. Все станет хуже. Нужно быть полным сумасшедшим, чтобы напасть на Неназываемых.

- Сейчас плохо повсюду, - добавил Шнобби. – Но только не здесь, конечно. Нас это миновало.

Нет, подумал Ваймс. В итоге крайними станем мы.

Мордач вышел через заднюю дверь штаба, держа в руках большую миску каши и ложку. Ваймс кивнул в сторону Шнобби, и, с великим нежеланием, миска была отдана мальчишке.

- Сержант? – обратился Мордач, следя за евшим, а точнее, заглатывающим еду ребенком.

- Да, Мордач?

- Какие будут приказы?

- Не знаю. Капитан здесь?

- В том-то и дело, сержант, - отозвался Мордач. – Прошлой ночью приходил посыльный с письмом для капитана, и я отнес его наверх, а он был там, и я подумал, забавно, хаха, подумал я, обычно он не приходит так рано...

- Поживее, Мордач, прошу, - произнес Ваймс, когда тот снова уставился на ложку.

- Ну, а потом, когда я принес ему какао, он просто сидел, кха, и смотрел в пустоту, хотя, когда я дал ему какао, он сказал «спасибо, Мордач». Он всегда, кха, был вежлив. Но сейчас, когда я поднялся к нему, его не было.

- Он старый человек, Мордач, нельзя рассчитывать, что он будет здесь посто...

- Его чернильницы тоже нет, сержант. А прежде он никогда не брал ее домой. – И Ваймс заметил, что глаза Мордача были гораздо краснее, чем обычно.

Он вздохнул.

- А письмо?

- Тоже нет, сержант, - ответил Мордач, снова бросая взгляд на ложку в руке Шнобби. Очень дешевая, заметил Ваймс, из какого-то пустячного металла.

- В таком случае, мы будем охранять мир, Мордач.

- Не слишком-то его много осталось, сержант.

- Тогда, что-нибудь найдем. Пошли.

Мордач нерешительно замялся.

- Я только заберу ложку, сержант; у нас их и так осталось только пять, а такой, как он, запросто стащит...

- Он может оставить чертову ложку себе! – крикнул Ваймс. – Ложки сейчас не имеют значения!

Шнобби проглотил последнюю порцию горячей каши, сунул ложку в карман, показал Мордачу язык и, бросив миску на землю, сделал ноги.

Ваймс вошел в кабинет, взял половник и постучал им по стенке пустого котла. Головы повернулись к нему.

- Итак, сынки! Вот, что мы будем делать! Те, кто женат, могут на час сходить домой и успокоить жен! Все остальные, вы на неоплачиваемой сверхурочной службе! Кто-то удивлен?

Виглет поднял руку.

- У нас у всех есть семьи, сержант, - сказал он.

- И лучшее, что мы можем сделать для них, это убедиться в том, что здесь есть хоть какой-то закон, - отозвался Ваймс. – Мы не знаем, что происходит в других отделениях, кроме того, что все скверно. Так что мы будем открыты, ясно? Днем и ночью! Да, младший констебль?

- Наша мама будет волноваться, сержант, - произнес юный Сэм.

Ваймс заколебался, но ненадолго.

- Мордач отнесет любую твою записку, парень. То же самое относится и ко всем остальным, - добавил он. – Скоро мы выходим в патруль. Да, я знаю, мы – Ночная стража. И что? Для меня сейчас достаточно темно! Младший констебль, пойдем-ка во двор, хорошо?

И Ваймс вышел навстречу утру.

Теоретически, двор предназначался для тренировок. Но редко для этого использовался. Ночная стража сторонилась жестокости. Когда угрозы или превосходство в численности не действовали, они предпочитали спасаться бегством.

В сарае стояли мишени и чучела для упражнений с мечом. Ваймс вытаскивал их на булыжники, когда за ним появился младший констебль.

- Мне казалось, вы считаете их бесполезными, сержант.

- Так и есть, - кивнул Ваймс. – Я достал их, чтоб тебе помягче было приземляться. Сэм, ты разгуливаешь по городу с мечом, не зная, как его использовать. А это хуже, чем расхаживать по округе, зная, как использовать оружие, и не имея его. Человек, не умеющий пользоваться своим оружием, скорее всего, получит его в то место, где солнце не светит.

Он снял нагрудник и шлем, а ремень с мечом отбросил в угол.

- Ладно, нападай на меня, - кивнул он, заметив краем глаза, что кое-кто вышел во двор и теперь наблюдал за ними.

- Но я же не могу просто взять и заколоть вас, сержант! – воскликнул Сэм.

- Нет, но мне бы хотелось, чтобы ты попробовал.

Сэм колебался. Я не был совершенным глупцом, подумал Ваймс.

- Вы ухмыляетесь, сержант, - заметил Сэм.

- И что?

- Вы просто ухмыляетесь и стоите там, сержант, - продолжал Сэм. – Я знаю, что получу взбучку, потому что вы ухмыляетесь, хотя у вас нет меча.

- Боишься запачкать свой чистенький меч кровью, а? Ладно, отбрось его. Так лучше? Ты ведь был в какой-нибудь банде, так? Конечно, так. Все были. И ты все еще жив. Значит, драться умеешь.

- Да, сержант, но это, понимаете ли, грязные приемы.

- А мы – грязные люди. Давай, покажи самое худшее, на что способен.

- Я не хочу поранить вас, сержант!

- И это твоя первая ошибка...

Сэм развернулся и ударил.

Ваймс сделал шаг назад, поймал его ногу и помог ей двигаться дальше вверх.

И я был быстрым, думал он, когда Сэм упал на спину. И неплохо хитрил. Но я многому выучился с тех пор.

- Твои глаза выдали тебя, - сказал он распростертому на земле Сэму. – Но главную идею ты уловил. Нет никаких правил.

Он почувствовал что-то позади себя. Что-то, включающее приглушенный смешок. Он бросил взгляд на Сэма, который уставился ему за спину.

Удар был хорошим и пришелся бы по затылку, если бы Ваймс не отступил в сторону. А потом он развернулся, схватил руку и заглянул в лицо Неду Коатсу.

- Как выходной, Нед?

- Замечательно, сержант, благодарю. Просто хотел узнать, насколько вы хороши.

И он ткнул Ваймса локтем в живот, тут же отступив в сторону. Зрители зашептались, но Ваймс, согнувшись пополам, со слезящимися глазами, поднял руку.

- Нет, это было вполне честно, вполне, - задыхаясь, проговорил он. – Мы все чему-нибудь да учимся. – Он уперся руками в колени, дыша гораздо более театрально, чем было нужно.

И поразился, что Нед не купился на это. Тот держался на расстоянии, медленно обходя его по кругу. В его руке была дубинка. Менее опытный человек решил бы проверить, в порядке ли старый сержант, и поплатился бы за это.

- Именно так, сержант, - продолжал Нед, - Я хочу посмотреть, чему вы можете научить меня. Сэм слишком доверчив.

Мозг Ваймса отчаянно ринулся сквозь вереницу возможных вариантов

- Итак, сержант, - говорил он, все еще двигаясь, - что бы вы стали делать, сержант, если бы были безоружны, и на вас бы напал человек с дубинкой?

Быстро вооружился бы, подумал Ваймс, если бы считал, что он так же хорош, как и ты.

Он присел и кувыркнулся. Нед это упустил. Когда Ваймс двинулся вправо, он смотрел налево, считая, что первое движение человека, подобного Ваймсу, всего лишь уловка. К тому же времени, как он сообразил и развернулся, Ваймс уже схватил ножны и теперь поднимался, обнажая меч.

- А, поднимаем ставки. Хороший урок, сержант, - кивнул Нед. Он вытащил свой меч. Тот сверкал; большинством мечей стражников нельзя было бы и масла отрезать. – Теперь мы снова на равных. Что дальше, сержант?

Они шли по кругу. Да чтоб меня, подумал Ваймс, кто научил тебя этому? И к тому же он ухмыляется. Это уже не представление. Он знает, что я не могу ранить его, по крайней мере, не при всех. Он может случайно ударить меня, и ему это сойдет с рук, но сержант должен быть опытнее. И мы не можем больше подымать ставки.

Постой-ка...

Он швырнул меч в стену. По чистой случайности, тот застрял. Это впечатлило зрителей.

- Хочу все же дать тебе шанс, Нед, - бросил он, отступая прочь.

Век живи, век учись, подумал Ваймс. Он помнил Газзи Две Ухмылки. Сэм не встретит его еще лет пять. Вот это-то и будет настоящим обучением. Две Ухмылки был самым грязным бойцом, которого когда-либо знавал Ваймс. Все что угодно в его руках могло стать оружием, все что угодно - мишенью. Две Ухмылки был неким гением в этой маленькой области. Он мог увидеть оружие во всем – в стене, обрывке ткани, кусочке фрукта...

Он ведь даже и большим-то не был. Газзи был невысоким и жилистым. Но любил драться с громилами, ведь так появлялось больше целей для удара. Впрочем, после нескольких пропущенных стаканов уже нельзя было сказать, почему он дерется. Две Ухмылки мог побить человека, сидящего рядом с ним, просто в качестве замены пинка в пах всей вселенной.

Его прозвали Две Ухмылки после того, как кто-то располосовал стеклом его лицо; но к тому времени Газзи был настолько замаринован в адреналине, что отнесся к этому как к какой-то незначительной детали. Шрам оставил на его лице счастливую улыбку. Сэм многому научился у Газзи Две Ухмылки.

- К чему все это? – пробормотал он так, чтобы только Нед мог услышать.

- Просто хочу выяснить, что вам известно, сержант, - отозвался он, все еще обходя его по кругу. – Кажется, вы знаете слишком много.

Он сделал выпад. Ваймс бросился назад, размахивая ножнами, точно потерявший последнюю надежду человек, и, когда Нед засмеялся и отступил с его дороги, перехватился за жесткий кожаный ремень ножен.

- На мне шлем, согласно правилам, - заметил Нед. – И доспехи. Меня трудновато будет ударить, сержант.

Даже из-под криков Детрита, лишь один из семи стражников научился правильно обращаться с мечом. Нед это умел. Возможностей было не особо много.

Ну что ж... настало время для мастерства.

Он сделал шаг назад, остановился и увидел, что творилось за спиной Коатса. Он попытался скрыть это, но не смог удержать мимолетное выражение облегчения в глазах.

Ваймс ударил, ножны стали продолжением его руки. Кожаный ремень попал под подбородок Неда, откидывая его голову назад, а потом опустился на рукоять меча, и Ваймс машинально ударил Неда в подбородок, просто чтобы тот упал. У него всегда была аллергия на острые предметы, особенно если они находились слишком близко к его лицу.

- Отлично, хорошая попытка, - сказал он и повернулся к толпе. – Все может стать оружием, если это правильно использовать. Ваш колокольчик это дубинка. Все что угодно, что можно воткнуть в другого человека достаточно сильно, чтобы дать вам лишних две минуты, будет полезным. Никогда не угрожайте кому бы то ни было мечом, если не собираетесь его использовать, потому что, если он раскусит ваш блеф, у вас не останется большого выбора, да и тот, что есть, никуда не годится. Не бойтесь использовать то, чему вы выучились в детстве. Нам не ставят оценки за честную игру. А для ближнего боя я, как ваш старший сержант, запрещаю вам исследовать возможности всех тех дубинок и медных кастетов, что продает миссис Милотельн на Легкой улице №8 всевозможных цен и размеров для любого кармана. А если кто-то из вас нападет на меня лично, я не стану демонстрировать всё разнообразие приемов, полезных против этих хороших, но все же хитрых инструментов. Итак, давайте-ка разомнемся. Я хочу, чтобы все вы через две минуты были здесь со своими дубинками. Вы думаете, это всего лишь дурацкая деревяшка? Я докажу вам обратное. Вперед!

Он повернулся к сраженному Неду, который теперь сидел на земле.

- Хорошо двигаешься, мистер Коатс. Но этому ты научился не в страже, я знаю. Не хочешь ничего обсудить? Может, расскажешь, где был прошлой ночью? Должно быть, на Морфической улице?

- У меня выходной был, - пробормотал Нед, потирая челюсть.

- Верно, верно. Это не мое дело. Кажется, мы так и не нашли общий язык, Нед.

- Точно.

- Ты считаешь меня шпионом.

- Я знаю, что вы не Джон Киль.

Лицо Ваймса не выражало абсолютно ничего – что, как он и понимал, само себя выдавало.

- С чего ты это взял? – спросил он.

- Я не обязан отвечать. И вы не сержант стражи. А сейчас вам просто повезло, и это все, что я скажу. – Остальные стражники возвращались во двор, и Нед поднялся на ноги.

Ваймс оставил его и обратил свое внимание на них.

Никого из них ничему особенно не учили. В большей, а чаще – меньшей степени они учились друг у друга. А Ваймс знал, куда ведет эта дорога. На ней копы вытряхивали мелочь из карманов пьяных людей и уверяли друг друга, что взятка – это та же льгота. А бывало и хуже.

Он был только за то, чтобы выводить рекрутов на улицу, но сначала их нужно было учить. Нужно было, чтобы кто-нибудь, вроде Детрита, орал на них шесть недель, нужны были лекции о долге и правах арестантов, и «служении обществу». И только тогда можно было передавать их уличным монстрам, которые учили всему остальному, вроде того, как ударить человека, чтобы не осталось следов, и когда стоит засунуть впереди штанов глубокую металлическую тарелку, прежде чем сунуться в драку в баре.

И, если они были удачливы и разумны, они оказывались где-то между недостижимым совершенством и Ямой, где они могли быть настоящими копами, слегка потускневшими, потому что такова работа, но не прогнившими.

Он поставил их парами и приказал атаковать и защищаться. Это было ужасное зрелище. Он позволил этому длиться минут пять.

- Хорошо, хорошо, - захлопал он в ладоши. – Очень хорошо. Когда в город приедет цирк, я обязательно порекомендую им вас. – Люди поникли, а он продолжал: - Вы что же, не знаете никаких приемов? Чирк по Горлу, Раскаленная Кочерга, Подребро? Допустим, я нападаю на вас с большой дубиной... что вы будете делать?

- Убегать, сержант, - ответил Виглет. Раздался смех.

- Как далеко вы будете бежать? – спросил Ваймс. – Где-то нужно же драться. Младший капрал Коатс?

Нед Коатс участия в этом не принимал. Он стоял, прислонившись к стене, будучи этаким неподвижным сторонним наблюдателем, следящим за жалким действом.

- Сержант? – отозвался он, выпрямляясь, затратив на это минимум усилий.

- Покажи Виглету, как это делается.

Коатс взял свою дубинку. Сделана на заказ, заметил Ваймс, чуть длиннее обычной. Нед занял место перед констеблем, подчеркнуто повернувшись спиной к Ваймсу.

- И что я должен делать, сержант? – бросил он через плечо.

- Покажи ему несколько хороших приемов. Удиви его.

- Так точно, сержант.

Ваймс следил за слабыми ударами палок. Раз, два, три...

...и Нед развернулся, а его дубинка со свистом рассекла воздух.

Но Ваймс пригнулся и поймал его руку, заворачивая ее за спину, и, приблизившись к его уху, прошептал:

- Не слишком-то неожиданно, золотце. А теперь мы будем улыбаться, потому что парни смеются над нашим Недом, ну не осел ли он, все старается наехать на старика-сержанта, а мы ведь не хотим испортить им веселье. Я отпущу тебя, но попробуй такое еще раз, и тебе придется учиться поднимать ложку двумя руками, а ложка тебе понадобится, Нед, потому как жить ты будешь на одних супчиках, поскольку ни одного чертова зуба у тебя не останется. – Он отпустил его. – Кстати, кто тебя этому научил?

- Сержант Киль, сержант, - ответил Нед.

- Вы проводите отличную работу, сержант Киль!

Ваймс повернулся и увидел капитана Каченса, шедшего к нему через двор.

При свете дня он казался выше и стройнее и выглядел, точно клерк, бессистемно аккуратный в одежде; волосы были сальными, и густые черные пряди, зачесанные на лысину, позволяли предположить, что у него не было зеркала или же напрочь отсутствовало чувство юмора.

Его плащ был старомодным, но в хорошем состоянии, а вот ботинки были стоптаны и практически совершенно разбиты. У мамы Ваймса нашлось бы, что сказать по данному поводу. Мужчина должен следить за своей обувью, так она всегда говорила. По блеску башмаков можно многое рассказать об их владельце.

Кроме этого Каченс носил с собой трость, или, точнее, опереточную тросточку. Может, он считал, что так выглядит изысканно, а не походит, к примеру, на человека, носящего с собой какую-то совершенно ненужную деревяшку. Но в ней несомненно была скрыта рапира, потому что она слегка звенела, когда ударялась о землю, как сейчас, когда капитан чопорно шел к ним мимо старых мишеней и разбросанной соломы.

- Держите людей в форме, как я вижу, - произнес он. – Очень хорошо. Ваш капитан здесь?

- Полагаю, что нет, - ответил Ваймс, - сэр.

- А? Что ж, пожалуй, вы отдадите ему это, сержант Киль. – Каченс слегка улыбнулся ему. – Ночь для вас прошлаудачно... насколько я понимаю.

- У нас были гости, - отозвался Ваймс, - сэр.

- Ах, да. Неуместное рвение. Вас нестоит... недооценивать, сержант. Вы очень полезный человек. Увы, от других штабах не было столько...

- Пользы?

- А. Да. Боюсь, сержант, кое-кто из моих людей считают васпрепятствием... в нашем чрезвычайно важном деле. Сдругойстороны, я... считаю вас строгим приверженцем закона и, хотя это пока и приводитк... некоторым трениям из-за вашей неспособности полностью понимать всю возникшую ситуацию, я могу сказать, вы затронули мое сердце.

Ваймс обдумал анатомические подробности.

- В общем и целом, это так, сэр, - сказал он, - хотя я бы не осмелился на такую высоту.

- Прекрасно. Я надеюсьна... наше будущее сотрудничество, сержант. Ваш новый капитан несомненнооповестит... вас о деталях, по своему усмотрению. Доброго вам дня.

Каченс развернулся и направился своей дерганной походкой к воротам. Его люди последовали за ним, но один из них, с загипсованной рукой, сделал неприличный жест.

- Доброе утро, Генри, - кивнул Ваймс.

Он осмотрел письмо. Конверт был толстым, с рельефной печатью. Но Ваймс провел довольно много времени в кампании плохих парней, и точно знал, что делать с подобными вещами.

А еще он умел слушать. Новый капитан. Значит... началось.

Стражники смотрели на него.

- Они выведут больше, кха, солдат, сержант? – спросил Мордач.

- Подозреваю, что так.

- Они убрали капитана Тильдена, да ведь...

- Да.

- Он был хорошим капитаном, - возмутился Мордач.

- Да, - повторил Ваймс. Нет, подумал он про себя. Не был. Он был порядочным человеком и делал, что мог. Вот и все. Теперь он вне всего этого.

- Что мы теперь будем делать, сержант? - спросил младший констебль Ваймс.

- Патрулировать, - ответил Ваймс. – Только несколько этих улиц.

- И что это даст?

- Больше, чем если бы мы ничего не делали, парень. Разве ты не принимал присягу?

- Какую присягу, сержант?

Не принимал, вспомнил Ваймс. Как и многие из них. Ты просто получал униформу, колокольчик и становился ночным стражником.

Несколько лет назад Ваймс даже не вспомнил бы об этой клятве. Слова устарели, а шиллинг на резинке был просто шуткой. Но даже в Ночной Страже нужно было что-то большее, нежели простая оплата. Нужно что-то еще, что напоминало бы тебе, что это не просто работа.

- Мордач, принеси Шиллинг из кабинета, хорошо? Давайте-ка приведем вас к присяге. А где сержант Стук?

- Ушел, сержант, - ответил Виглет. – Не знаю, поможет ли это вам, но он сказал «к черту его», перед тем как хлопнул дверью.

Ваймс пересчитал их.

Потом будут говорить, что все штабы стражи держались до конца. Конечно, это не было правдой. Кто-то просто улизнул, а кто-то вообще не вышел на дежурство. Но Киль и его Линия остались.

- Итак, парни, - начал он, - вот как все обстоит. Мы все в курсе, что происходит. Не знаю, как вам, а мне это не нравится. Как только на улицах появятся солдаты, останется лишь гадать, когда все станет действительно скверно. Какой-то мальчишка бросает камень, и через мгновение уже горят дома и гибнут люди. Мы будем охранять мир. Это наша работа. Мы не будем героями, мы просто будем... нормальными. Теперь, - он отступил, - вполне возможно, кто-то решит, что мы делаем что-то неправильное. Так что я не собираюсь приказывать вам.

Он вытащил меч и провел им линию.

- Если вы переступаете ее, вы со мной, - продолжал он. – Если нет – так и быть. Вы пошли в стражу не ради этого, и я сомневаюсь, что нам дадут медали, что бы ни случилось. Я просто прошу вас об этом, и удачи всем нам.

Было несколько удручающе смотреть, как быстро младший констебль Ваймс переступил черту. За ним последовал Фред Колон, и Вадди, и Билли Виглет. И Спэчкок, Кулветр и Мойст, и Длинноногий Гаскин, и Гораций Ненсибел и... Карри, кажется, так?.. и Эванс и Паунс...

Дюжина стражников пересекла линию, последние – с неохотой, вызванной битвой между давлением взглядов и нормальным опасением за собственную шкуру. Некоторые, их оказалось больше, чем надеялся Ваймс, отступили назад.

Остался лишь Нед Коатс. Он скрестил руки.

- Черт возьми, вы все спятили, - произнес он.

- Ты мог бы пригодиться нам, Нед.

- Я не хочу умереть, - продолжал Нед, - и не собираюсь. Это глупо. Вас всего дюжина. Что вы можете? Все это «сохранение мира» просто чушь, парни. Копы делают то, что им приказывает начальство. Всегда так было. Что вы будете делать, когда заявится новый капитан? И ради кого все это? Они нападали на другие штабы, а чем им ночная стража-то не понравилась?

- Ничем.

- Ну вот, сами же видите.

- Я имею в виду, что стража не делала ничего, и это им не понравилось, - объяснил Ваймс.

- И что вы будете делать? Арестуете Ветруна?

Ваймсу почудилось, будто он строит спичечный мостик над ревущей пропастью, и снизу уже поднимаютсясь холодные ветра.

Он ведь арестовал Ветинари, там, в будущем. Правда, того отпустили на свободу после соблюдения должных законных процедур, но городская стража бы... будет достаточно многочисленной и достаточно сильной, и согласованной, чтобы действительно арестовать правителя города. Как они дошли до подобного? Смел ли он хотя бы мечтать, что кучка копов сможет захлопнуть дверь камеры прямо за спиной начальника?

Ну, может, именно здесь все и началось. Младший констебль Ваймс пристально смотрел на него.

- Конечно, не можем, - сказал он вслух, - но мы должны быть способны к этому. Вдруг однажды мы сможем. Иначе закон, это не закон, а просто способ приструнить людей.

- Такое впечатление, будто вы проснулись и почуяли вонь клоаки, - бросил Нед, - потому что именно в ней вы и оказались. Простите, парни, но вы ведь умрете. Именно этим и закончится ваша стычка с настоящими солдатами. Слышали, что было у Сестричек Долли? Трое погибли, а ведь они даже не пытались ничего сделать.

- Да ладно тебе, Нед, никто не станет нападать на нас, если мы просто патрулируем улицу, - пробормотал Колон.

- Патрулировать ради чего? – переспросил Нед. – Ради сохранения мира? А что вы станете делать, когда нечего будет охранять? Так что я не собираюсь стоять и смотреть, как вас перебьют. Я сваливаю.

Он развернулся и пошел через двор обратно в штаб. Чертов ты дурак, ты прав, думал Ваймс. Мне бы лишь хотелось, чтоб ты не был настолько прав.

- Все еще с нами, парни? – спросил он у группы, собравшейся за линией.

- Так точно, сержант, - откликнулся младший констебль Ваймс. Остальные не были так уверены.

- Нас убьют? - спросил Виглет.

- А кто сказал, что дойдет до драки? – бросил Ваймс, смотря на удаляющуюся спину Коатса. – Постойте здесь, мне надо переговорить с Недом...

- Я принес Шиллинг, сержант, - раздался голос Мордача, подходящего к ним. – А капитан хочет поговорить с вами.

- Передай ему, я буду через...

- Новый капитан, - быстро добавил Мордач. – Он уже здесь, кха. Военный. Терпеть не любит, сержант.

Для этого у меня были Моркоу, и Детрит, и Ангва, и Веселинка, горько подумал Ваймс. Я бы сказал, ты делаешь то-то, а ты – то-то, и все, что мне оставалось, это волноваться и разбираться с долбанными политиками...

Пусть Фред приведет всех к присяге, - сказал он вслух. – И скажи офицеру, я скоро буду.

Он пробежал сквозь штаб стражи и выскочил в переднюю дверь. На улице было много народу, больше, чем обычно. Пока это нельзя было назвать толпой, но это была известная пре-толпа Анк-Морпорка, то, из чего потом появляется настоящая толпа. Она охватывала город, точно паук и паутина, и, когда происходило что-то интересное, она передавала эту важную весть по всем улочкам и сгущалась и подтягивалась к месту действия. Слухи о резне у Сестричек Долли быстро расходились, и, если верить им, жертв становилось все больше. Ваймс чувствовал напряженность паутины. Она просто ждала, чтобы какой-нибудь идиот сделал что-то не то, а Природа просто щедра на идиотов.

- Коатс!

К его удивлению человек остановился и обернулся.

- Чего?

- Я знаю, что ты с революционерами.

- Просто догадка.

- Нет, в твоем блокноте был пароль, - покачал головой Ваймс. – Тот же, что Достабль передает в своих пирожках. Ты же знаешь, я мог открыть ящики. Слушай, неужели ты думаешь, что вы с Достаблем так и разгуливали бы на свободе, если б я был шпионом Каченса?

- Конечно. С нами можно разобраться и позже. Каченсу нужны главари.

Ваймс отступил назад.

- Хорошо. Почему ты не сказал парням?

- Времена меняются, вот почему. Все начинается, - ответил Нед. – Уже не важно, кто ты. Но из-за тебя их убьют. Они были бы на нашей стороне, если бы не ты. Я работал над этим. Ты знаешь, что Спэчкок постоянно роняет меч себе на ногу, а Ненсибел обссыкает панталоны, когда ему угрожают, а Ваймси – сущий простак, и ты собираешься впихнуть их в самое пекло, где они и погибнут. И все это без какой-либо причины!

- Почему ты не сказал им? – повторил Ваймс.

- Может, у тебя есть друзья наверху, - прорычал Нед.

Ваймс взглянул на крыши.

- Это все? – бросил Нед.

- Отдай мне значок, - потребовал Ваймс.

- Чего?

- Ты увольняешься. Все честно. Отдай значок.

Коатс шарахнулся в сторону, будто укушенный.

- Пошел ты!

- Тогда уезжай из города. Ради твоего же блага.

- Это угроза?

- Не от меня. Но вот тебе совет, парень. Не надейся на революции. Они происходят вечно. Потому их и называют революциями. Люди гибнут, но ничего не меняется. Увидимся.

Он развернулся и поспешил прочь, чтобы Нед не видел его лица.

Все. Пора уже. Именно сейчас, иначе он просто взорвется как мистер Сольцифероз. Он давно уже собирался, но не мог решиться, ведь те монахи вполне могут сделать много гадости человеку, пересекшему их дорогу, но все зашло слишком далеко...

Чувство долга говорило ему, что его ждет офицер. Он преодолел это. Оно не располагало всеми фактами.

Ваймс дошел до входа в штаб и остановился. Закрыл глаза. Если бы кто-нибудь взглянул на него сейчас, то увидел бы человека, пытающегося втоптать в дорогу два окурка. Спасибо тебе, Рози, за те картонные подметки. Он улыбнулся.

Сейчас думали мозги в его ногах. Ведь, как заметил юный Сэм, у ног есть собственная память...

Самые обычные округлые булыжники в виде кошачьей головы. В этой части города они не были хорошо закреплены в грунт и потому слегка двигались под ногами... потом, дважды перед тем как вернуться в штаб, его ноги чувствовали более крупные камни с узкими полосами, где мощение было заменено после прокладки водостоков. А перед тем была похожая полоса, но уже из мягких обломков кирпича, настолько разбитая, что практически превратилась в маленький овражек.

А за несколько дюжин шагов до того они несколько раз повертели его, но перед этим он чувствовал... грязь.

Ваймс, шедший с закрытыми глазами, врезался в тележку.

Грязь, думал он, поднимаясь с земли и игнорируя странные взгляды прохожих. Значит, аллея. Так, посмотрим... ах, да, вон там...

Это заняло двадцать минут.

Люди оборачивались, когда он проходил мимо с закрытыми глазами, полагая, что так ноги видят лучше. Хотя порой он осматривался по сторонам, вновь ощущая грозу растущей напряженности, ожидающей любой мелочи. Люди тревожились – стадо не знало покоя – и они не понимали, почему. Любой, на кого он глядел, безучастно смотрели в ответ.

Он вступил в административный центр города. Грубые каменные плиты между двумя полосами старинных булыжников, которые называют тролльими головами... в этой части города их можно найти лишь здесь, на углу Оловянной и Вязовой, а перед тем... да, крупные камни, из самых древних в городе, по которым сотнями лет колесили железные колеса тележек, эта дорога была прямо за городской стеной... да; по Вязовой улице он пересек Ямы и вдруг потерял свою нить. Но металлическая решетка вернула ее. Решетка подвала. Прохладного подвала. С истертым гербом. Масляный рынок. Да. Вперед, ноги!

Монахи опять развернули его здесь, но... длинные кирпичи, хорошо обожженные в горне, и полоса довольно новеньких плит, хорошо подогнанных друг к другу. Это могло обмануть вас, если бы вы не знали, что были на... да, улице Каменщиков, и здесь жили каменщики, следившие за состоянием дороги. Теперь найти аллею, с грязью и гравием, потому что каменщики сваливали туда свои отходы, но кроме этого там были кочки, где пролегали трубы. Да. Теперь найти квадратноглавые булыжники...

Он открыл глаза.

Да.

Слева от него, на Глиняном переулке, стояло три здания. Храм, зажатый между двумя лавками старьевщиков. Это был... простой храм, слегка иностранный, но разве не все они такие? Что-то вроде Высокогорного Пупземелья, где все живут на яках или чем-то подобном.

Двери храма были закрыты. Он нетерпеливо подергал ручку, а потом застучал мечом. Никакого эффекта. На дереве даже следа не осталось.

Но зато отворилась дверь магазинчика. Знакомое место. Когда-то здесь он покупал и одежду, и обувь. И, как и ломбард, лавка старьевщика открыта всегда. Ваймс ступил внутрь и тут же окунулся в пыльную темноту.

Это была пещера, полная одежды. С потолка свешивались старые костюмы. На древних полках высились стопки рубашек, маек, носок. Тут и там во мраке вырисовывались старые коробки, и он постоянно запинался об них. Под ногами путались заброшенные ботинки. И был запах. Если бы у бедности был запах, он был бы именно таким. Если бы у сбитой спеси был запах, он был бы таким. И еще чувствовалась капля дезинфицирующих средств.

Сделав несколько шагов от двери, Ваймс заблудился. Он развернулся и стал проталкиваться от одного серого ряда затхлых вещей к другому, раздумывая, умер ли уже здесь кто-нибудь и возможно ли это узнать. Он отодвинул вешалку с серым потрепанным костюмом...

- Вы брать?

Он обернулся.

Рядом не было никого, пока его взгляд не упал на маленького сияющего человечка, совсем лысого, очень тощего, в непонятной одежде, которую бы даже старьевщик не смог сбагрить покупателю. Кто он? Кто он?.. как ни странно, имя вспомнилось довольно быстро...

- А, э, да... мистер Встать...

- Счас Встать Солнц, - отозвался мистер Счас. Он схватил костюм, который держал Ваймс. – Хорошо, очень хорошо, отличный костюм, очень отличный, был у священника, очень хорошо, пятьдесят пенсов, жаль продавать, тяжелые времена.

Ваймс быстро отложил костюм и вытащил значок. Счас уставился на него.

- Я уже платить другой коп, - заговорил он. – Один доллар, один месяц, нет проблем. Уже я платить другой коп.

- Платить? – переспросил Ваймс.

- Две-нашивки я платить. Один доллар, один месяц, нет проблем!

- Капрал Квирк, - пробормотал Ваймс. – Вы не должны платить копам, мистер Счас. Мы здесь для вашей защиты.

Несмотря на скромные познания в языке, взгляд мистера Счас очень четко предполагал, что три-нашивки одна-корона коп, стоящий перед ним, упал с планеты Идиот.

- Слушайте, у меня нет времени на это, - продолжал Ваймс. – Где задняя дверь? Это дело стражи!

- Я платить! Я платить защита! Один месяц, нет проблем!

Ваймс взревел и пустился вдоль узкого прохода меж вешалок с одеждой.

Блеск стекла привлек его внимание, и он стал бочком пробираться по затхлому проходу, пока не дошел до стойки. Она была завалена более безнадежным товаром, но за ней виднелась занавешенная дверь.

Мистер Счас добрался до древнего манекена, который был настолько исцарапан и разбит, что казалось, будто его выкопали из вулканического пепла древнего города.

Мистер Счас потянул его за руку, и глаза загорелись.

- Номер Три здесь, - сказал он в ухо. – Он только что прошел внутрь. И он в ярости.

Задняя дверь была закрыта, но под весом Ваймса поддалась. Он ввалился во двор, взглянул на стену, отделявшую его от храмового сада, прыгнул, уперся ногами в кладку и подтянулся вверх, чувствуя, как крошится под ним пара кирпичей.

Он упал на спину и уставился на худую облаченную в рясу фигуру на каменном сиденье.

- Чашку чая, командор? – радостно спросил Подметала.

- Я не хочу никакого чертова чая! – выкрикнул Ваймс, поднимаясь на ноги.

Подметала бросил кусочек прогорклого масла яка в чашку с чаем рядом с ним.

- Что же вы тогда хотите, мистер Ваймс, у которого такие полезные ноги?

- Я не могу этого сделать! Вы знаете, что я имею в виду!

- Знаете, чай очень успокаивает, - произнес Подметала.

- Не говорите со мной о спокойствии! Когда вы собираетесь вернуть меня домой?

Из храма вышел человек. Он был выше, тяжелее Подметалы, с белыми волосами, и выглядел точно добродушный банковский служащий. В руках он держал чашку.

Ваймс мгновение колебался, а потом взял ее и вылил на землю.

- Я вам не доверяю, - произнес он. – В нем может быть [i[/i]]что угодно.

- Даже не представляю, что такого мы могли бы добавить в чай, чтобы сделать его хуже, чем ваш обычный, - спокойно отозвался Подметала. – Присядьте, ваша светлость. Прошу.

Ваймс упал на сиденье. Ярость, которая вела его, начала чуть затухать, но он еще чувствовал жар угольков. Автоматически он достал наполовину выкуренную сигару и взял ее в рот.

- Подметала говорил, что вы найдете нас, так или иначе, - заговорил другой монах и вздохнул. – А мы так упорно добивались секретности.

- А чего вы волнуетесь? – спросил Ваймс, зажигая окурок. – Вы можете просто повозиться с временем, и этого не произойдет, так?

- Мы не собираемся этого делать, - ответил монах.

- А что я могу сделать? Расхаживать вокруг и говорить, что те чокнутые монахи - в каком-то роде сдвигатели времени? Да меня запрут! Кто вы такой вообще?

- Это Ку, - Подметала кивнул на другого монаха. – Когда придет время, он вернет вас домой. Но не сейчас.

Ваймс вздохнул. Ярость испарилась, оставив пустую безнадежность. Он невидяще уставился на странные валуны, занимавшие большую часть сада. Они выглядели очень знакомо. Он моргнул.

- Сегодня я разговаривал с людьми, которые скоро умрут, - произнес он. – Как, по-вашему, я себя чувствую? Вы знаете, каково это?

Монахи озадаченно смотрели на него.

- Э... да, - ответил Ку.

- Мы знаем, - кивнул Подметала. – Все, с кем мы говорим, умрут. Все, с кем вы говорите, умрут. Все умирают.

- Я изменял кое-что, - сказал Ваймс и тут же добавил, словно защищаясь. – Ну а почему и нет? Карцеру же можно! Я даже не представляю, как все пойдет дальше! То есть, разве история не меняется, даже если наступить на муравья?

- Для муравья – несомненно, - ответил Ку.

Подметала махнул рукой.

- Я ведь говорил вам, мистер Ваймс. История находит свой путь. Это как кораблекрушение. Вы плывете к берегу. Волны мешают вам. Разве не сказано: «морю все равно, куда рыбешка поплывет»? Люди умирают в должное время...

- Но не Киль! Карцер прибил его!

- Его должное время - в этом настоящем, командор, - вставил Ку. – Но он сыграет свою роль в другом, мистер Ваймс. В конце концов. Вы доплывете до берега. Вы должны. Иначе...

- ...не будет никакого берега, - закончил Подметала.

- Нет, - отрезал Ваймс. – Должно быть что-то большее. Я не плыву, я тону. Знаете, было даже забавно? Сначала? Точно мальчишник? Снова чувствовать улицы под ногами? Но теперь... как насчет Сибиллы? Мои воспоминания – они настоящие? Что я знаю, если она – всего лишь девчонка и живет со своим отцом. Есть ли где-нибудь такое, что она моя жена и носит моего ребенка? Я имею в виду, на самом деле? Или это все игры моего разума? Вы можете доказать это? Есть ли это? Будет ли? Что реально?

Монахи не произнесли ни слова. Подметала взглянул на Ку, тот пожал плечами. Он посмотрел еще более серьезно, и тогда Ку чуть махнул рукой, что повсюду означает «ну ладно, ладно, если ты настаиваешь...». И тогда Подметала произнес:

- Да-а, - очень медленно. – Да, думаю, мы сможем помочь, командор. Вы хотите знать, что будущее ждет вас. Вы хотите притронуться к нему. Хотите почувствовать его. Вам нужно от чего-то отталкиваться, к чему-то идти. Да. Думаю, с этим мы вам можем помочь... но...

- Да?

- Но вы перелезете через эту стену, и сержант Киль доиграет свою роль. До самого конца. Он отдаст приказы, верные, по его мнению, и они будут правильными. Он сдержит линию. Он сделает свою работу.

- Не только он, - подметил Ваймс.

- Да, командор Ваймс тоже разберется со своими делами.

- Не беспокойтесь, я не оставлю Карцера здесь, - прорычал Ваймс.

- Хорошо. Мы будем рядом.

Ваймс отбросил окурок сигары и взглянул на стену.

- Ладно, - произнес он. – Я прослежу за всем. Но когда придет время...

- Мы будем готовы, - закончил Подметала. – Как и вы...

Он замолчал. Был и другой звук, тонкий, едва уловимый, точно скольжение песчинки.

- О боги, - прошептал Ку.

Ваймс опустил взгляд.

Окурок все еще тлел. Но вокруг него двигался Сад Безмятежности Внутреннего Города, галька скользила по гальке. Осторожно вращаясь, проплыл огромный округлый камень. И Ваймс вдруг понял, что весь сад движется, кружась в тонкой струйке дыма. Мимо, катясь с одного камня на другой, точно кусочек фрукта, передаваемый от одного муравья другому, проплыла сгоревшая спичка,

- Так и должно быть? – спросил он.

- Теоретически, да, - отозвался Подметала. – Сейчас я должен оставить вас, мистер Ваймс.

Ваймс в последний раз взглянул на движущийся сад, пожал плечами и перелез через стену.

Два монаха смотрели за происходящим. Движение камней аккуратно подталкивало окурок к центру.

- Удивительно, - произнес Ку. – Теперь он часть узора. Я не знаю, как тебе это удалось.

- Это не я, - ответил Подметала. – Ку, мы можем...

- Больше никаких временных сдвигов, - отрезал Ку. – Проблем и так достаточно.

- Вполне справедливо, - вздохнул Подметала. – Тогда мне придется отправить поисковые партии. Заемщики, скупщики драгоценностей, ломбарды... мы найдем его. Я понимаю нашего друга. Одной работы не достаточно. Ему нужно что-то реальное. И я знаю что именно.

Они снова посмотрели на движущийся, кружащийся сад, и чувствовали, как высвобождающиеся нити истории оплетают мир.

Возвращаясь в штаб стражи, Ваймс старался не бежать, ведь кругом было слишком много нервничающих людей, и бегущий человек в форме привел бы к неприятностям.

Кроме того, на встречу к офицерам спешить не принято. Он был сержантом. А сержанты вышагивают размеренной походкой.

К его невеликому удивлению люди все еще были во дворе. Кто-то даже поставил чучела для тренировок с мечом, которые были бы полезны, если б стражники вдруг столкнулись с безруким, привязанным к шесту врагом.

Он поднялся по лестнице. Дверь в кабинет капитана была открыта, и Ваймс заметил, что новый начальник переставил стол так, чтобы можно было видеть всю лестницу вместе с площадкой. Плохой знак, очень плохой. Офицер не должен видеть, что происходит, он должен полагаться на сержантов, которые рассказывают ему обо всем. Таким образом, все идет гладко.

Этот человек не дурак. О боги...

Капитан поднял голову. Вот дьявол, выругался Ваймс. Теперь это чертов Раст! Это и в самом деле был достопочтимый Рональд Раст, божий дар врагу, любому врагу, и ходячий повод к дезертирству.

Семейство Растов дало миру великих солдат, верных принципам военной школы «Вычти потери со своей стороны из жертв врага, и если итог окажется положительным, то была одержана блестящая победа». Но отсутствие у Раста какого-либо понимания в военном деле было сопоставимо лишь с его высоким мнением о своем таланте, который на деле далеко уходил в сторону отрицательных величин.

Тогда это был не Раст. Он едва припоминал какого-то глуповатого капитана. Все эти маленькие изменения... к чему они приведут?

Готов поспорить, его только что произвели в капитаны, подумал Ваймс. Сколько же я жизней спасу, если сейчас случайно отрублю ему голову? Достаточно лишь посмотреть в эти голубые глаза, на эти идиотские кудрявые усы. А ведь он станет еще хуже.

- Вы Киль? – Голос был похож на лай собаки.

- Да, сэр.

- Я посылал за вами час назад.

- Да, сэр. Но я был на дежурстве всю ночь и все утро, и столько всего нужно было...

- Я считаю, что приказам должно подчиняться незамедлительно, сержант.

- Да, сэр. Я тоже, сэр. И потому...

- Дисциплина начинается сверху, сержант. Люди подчиняются вам, вы подчиняетесь мне, я – своему начальству.

- Рад слышать, сэр. – У Раста была та же твердая хватка и в вежливости.

- Что там творится во дворе?

Ваймс поплыл по течению...

- Поднимаю мораль, сэр. Вселяю эспридекор*.

...и налетел на рифы. Раст поднял брови.

- Зачем? – спросил он. – Они должны делать то, что им приказывают, как и вы. Дружеские объятия в это не входят.

- Товарищество помогает в работе. Знаю на собственном опыте.

- Вы таращитесь на меня, Киль?

- Нет, сэр. Это выражение искреннего сомнения, сэр. «Таращиться» на четыре ступеньки выше этого, сразу после «забавного взгляда», сэр. Согласно военному обычаю и практике, сэр, сержанту дозволено все, вплоть до выражения проницательно...

- Что это за шапка на ваших нашивках?

- Это значит «караульный пристав», сэр. Они были особым родом полицейских.

Капитан что-то буркнул и взглянул на лежащие перед ним бумаги.

- Лорд Ветрун получил необычную просьбу произвести вас в лейтенанты, сержант. От Каченса, капитана Неназываемых. А его светлость прислушивается к капитану Каченсу. Да, и он хочет перевести вас к Неназываемым. Лично я считаю, что он спятил.

- Здесь я с вами согласен на все сто, сэр.

- Вы не хотите стать лейтенантом?

- Нет, сэр. Слишком много для Дика и слишком мало для Ричарда, сэр, - ответил Ваймс, фокусируя взгляд в нескольких дюймах над головой Раста.

- Что?

- Ни то, ни другое, сэр.

- А, так вы хотите стать капитаном, да? – злобно ухмыльнулся Раст.

- Нет, сэр. Я не хочу быть офицером, сэр. Я теряюсь, когда на столе лежит больше одного ножа и вилки, сэр.

- Не думаю, что из вас вышел бы хороший офицер, сержант.

- Нет, сэр. Благодарю, сэр. – Старый добрый Раст. Юный добрый Раст. Та же необдуманная грубость, скрывающаяся под маской откровенного разговора, та же твердолобость и все та же мелочная злоба. Любой сержант, достойный своих нашивок, способен понять, как это использовать.

- Хотя я не против перевода к Особым, сэр, - высказал он. Это был блеф, но заходить далеко он не собирался. На Раста можно положиться.

- Полагаю, вам и впрямь бы этого хотелось, Киль, - ответил Раст. – Не сомневаюсь, вы веревки вили из этого старого дурака, Тильдена, и вам не нравится, что новый капитан держит руку на пульсе, а? Нет, вы, черт возьми, останетесь здесь, ясно?

Замечательно, подумал Ваймс. Порой это все равно, что смотреть, как оса садится на крапиву: кого-то ужалит, а тебе нет до этого никакого дела.

- Да, сэр, - сказал он вслух, все еще смотря вперед.

- Вы брились сегодня?

- Нельзя, сэр, - соврал Ваймс. – Наказ врача. Швы на лице, сэр. Могу побрить только половину, сэр.

Он стоял неподвижно, пока Раст нехотя рассматривал его. Рана все еще болела, и Ваймс пока не осмелился снять повязку.

- Ударились своим же колокольчиком, да? – хмыкнул капитан.

Ваймс дернул пальцами.

- Очень смешно, сэр, - произнес он.

- А теперь постройте людей, Киль. Поторопитесь. Я спущусь через минуту. И пусть этот идиот с плоским носом очистит конюшню.

- Сэр?

- Скоро приведут мою лошадь. И я не хочу видеть там вашу клячу.

- Что, выставить Мэрилин, сэр? – Ваймс был искренне поражен.

- Это приказ. И он должен подчиниться.

- Что вы хотите, чтобы он с ней сделал, сэр?

- Мне все равно! Вы сержант, у вас есть приказ. Здесь ведь есть скотобойни? Люди же должны что-то есть, так?

Ваймс мгновение колебался. Потом отдал честь.

- Так точно, сэр.

- Знаете, что я видел по дороге сюда, сержант?

- Не представляю, сэр, - отозвался Ваймс, смотря прямо вперед.

- Люди строили баррикады, сержант.

- Сэр?

- Я знаю, что вы меня слышали!

- Ну, этого и следовало ожидать, сэр. Такое уже случалось. Люди нервничают. До них доходят слухи о толпах и вышедших из подчинения солдатах. Они пытаются защитить свою улицу...

- Это вопиющее неподчинение правительству! Люди не могут брать закон в свои руки!

- Ну, да. Но такие вещи проходят сами собой...

- Боги, и как только вас повысили до сержанта?

Ваймс знал, что должен остановиться на этом. Раст был дураком. Но сейчас он был юным дураком, что можно простить. Может, если заняться им пораньше, то можно довести до идиота.

- Порой стоит... – начал он.

- Прошлой ночью на все штабы стражи были совершены нападения, - говорил Раст, игнорируя его. – Но не на этот. Как вы это объясните? – Его усы ощетинились. Избежание нападения было первым доказательством бесхарактерности Ваймса.

- Это было...

- На сколько мне известно, один человек попытался напасть на вас. Где он сейчас?

- Не знаю, сэр. Мы перевязали его рану и отвели домой.

- Вы его отпустили?

- Да, сэр. Он... – Но Раст всегда перебивал, задавая вопрос, ответ на который он в общем-то и перебивал.

- Почему?

- Сэр, потому что в то время я посчитал...

- Вы знаете, что ночью убили троих стражников? По улицам шастали банды! Так что было введено военное положение! Сегодня мы покажем им твердость руки! Соберите людей! Сейчас же!

Ваймс отдал честь, развернулся и стал медленно спускаться по ступеням. Он не стал бы спешить навстречу неприятностям.

Твердость руки. Точно. Банды на улицах. Мы совершенно ничего не делали, когда они были простыми преступниками. А когда на обеих сторонах оказались безумцы и идиоты, и все уравновешено... что ж, неприятности легче всего найти, если их ищет достаточное количество людей.

Одним из тяжелейших уроков в жизни Сэма было узнать, что те, кто был в ответе, не отвечали ни за что. Что в правительстве не было людей с хваткой, и что планы составляются теми, кто не умеет думать.

Большинство стражников толпились у лестницы. Мордачу хорошо удавались разговоры на беспокойные темы.

- Приведите себя в порядок, парни, - сказал Ваймс. – Капитан будет здесь через несколько минут. Пришло время показать свою силу.

- Какую силу? – переспросил Билли Виглет.

- А, Билли, будет вот что: злостные революционеры, лишь увидев нас, зароются обратно в свои норы, - ответил Ваймс. И тут же пожалел об этом. Билли не понимал иронии. – Я имею в виду, что мы проветрим свою форму, - перевел он.

- Из нас котлету сделают, - вставил Фред Колон.

- Только если мы не будем держаться вместе, - ответил Сэм.

- Точно, - кивнул Ваймс. – Кроме того, мы хорошо вооружены, и будем находиться среди горожан, которые, по закону, безоружны. Если мы будем осторожны, то сильно не пострадаем.

Еще один неверный ход. Черный юмор стоит преподавать в школе, подумал он. Кроме того, вооруженные люди могут попасть в беду, если невооруженные люди сильно разозлены, особенно, если улицы выложены каменными плитами.

Он услышал, как вдалеке часы пробили три. Этим вечером улицы взорвутся.

Согласно книгам по истории, все началось на закате с одного выстрела. Один из пехотных полков будет стоять на поле Куриного Выводка, ожидая приказов. И за ним будут наблюдать люди. Солдаты всегда привлекают аудиторию: впечатлительных детей, вездесущую анкморпоркскую толпу и, конечно, дам с определенными торговыми наклонностями.

Толпы там не должно было быть, говорили потом. Но где же ей быть еще? Поле – популярное место. Единственный зеленоватый уголок в городе. Там играли в разные игры и, конечно, всегда можно поглазеть на висельника. А солдаты были обычными пехотинцами, чьими-то сыновьями и мужьями, просто отдыхали и выпивали.

Ну, это уж точно – потом говорили, что солдаты были пьяны. И что они не должны были быть там. Мда, именно в этом и была причина, решил Ваймс. Никого не должно было там быть.

Но они были, а стрела попала капитану в живот, и он упал на землю, и кто-то из лучников выстрелил в ту сторону, откуда она прилетела. Так было написано в книгах. Они стреляли в окна, откуда выглядывали люди. Может, выстрелили все же оттуда.

Некоторые стрелы не долетели, другие – наоборот. И кое-кто выстрелил в ответ.

А потом одна за другой стали происходить ужасные вещи. Они все равно уже должны были начаться. Напряженность распрямилась, точно огромная пружина, рассекая город.

Заговорщики были, это уж точно. Некоторые были обычными людьми, которым просто все надоело. Были молодые бедные люди, которым не нравилось, что всем заправляют те, кто стар и богат. Кому-то просто хотелось подцепить девчонку. Но были и идиоты, столь же безумные, как и Каченс, так же косно и неопределенно относившиеся к миру, и были они на стороне того, что называли «народом». Ваймс прожил свою жизнь на улице и встречал нормальных людей и дураков, и тех, кто мог забрать пенни у слепого попрошайки, и людей, которые творили маленькие чудеса или ужасные преступления за крошечными окнами своих домов, но он никогда не видел Народ.

Люди на стороне Народа всегда разочаровывались. Они понимали, что Народ не стремился быть благодарным или признательным, или дальновидным, или же просто подчиняться им. Народ оказывался узкомыслящим и консервативным, и не особо умным, и даже не доверявшим доводам разума. И тогда дети революции сталкивались с вечной проблемой: дело не в том, что у тебя не то правительство, что казалось очевидным, а в том, что народ не тот.

Как только ты начинаешь относиться к людям как к измеряемым вещам, они лезут из-под линеек. То, что скоро охватит улицы, будет не революцией и не восстанием. Это будут простые напуганные люди. Именно так происходит, когда ломается механизм жизни города, колесики не крутятся и нарушаются все маленькие правила. А если это происходит, люди становятся хуже овец. Овца просто бежит; она не пытается укусить другую овцу.

К закату униформа станет мишенью. И не будет иметь значения, что думает стражник. Он просто станет еще одним человеком в доспехах...

- Что? – переспросил он

- Вы в порядке, сержант? – забеспокоился капрал Колон.

- Хмм? – промычал Ваймс, вернувшись в настоящее.

- Вы были где-то во вне, - продолжал Фред. – Смотрели в пустоту. Вам бы стоило выспаться прошлой ночью, сержант.

- В могиле отоспимся, - сказал Ваймс, осматривая ряды стражников.

- Ну да, я это слышал, сержант, но ведь никто не разбудит и не принесет чашку чая. Я построил их.

Ваймс видел, что Фред приложил некоторые усилия. Да и сами люди тоже. Он никогда не видел, чтобы они выглядели так... официально. Обычно на них были лишь шлем и нагрудник. Помимо этого все остальное было разнообразно и необязательно. Но сегодня они, по крайней мере, выглядели опрятно.

Но вот рост... Ни один человек не смог бы нормально осматривать ряд, где на одном конце стоял Виглет, а на другом – Ненсибел. Виглет был настолько невысок, что однажды его обвинили в том, что он таращился на пупок сержанта, поскольку смотреть прямо в глаза он просто не мог, тогда как Ненсибел первым из всех узнавал, что идет дождь. Нужно было отойти довольно далеко, чтобы смотреть на них обоих, не напрягая глаз.

- Отлично, парни, - наконец высказал он и тут услышал, как Раст спускается по ступеням.

Он впервые лицезрел своих новых подчиненных в полном составе. Надо признать, что в этом случае он держался довольно неплохо. Капитан лишь вздохнул.

А потом повернулся к Ваймсу и произнес:

- Мне нужно встать на что-нибудь.

Ваймс непонимающе посмотрел на него.

- Сэр?

- Я хочу обратиться к людям, чтобы вдохновить их и укрепить их решимость. Они должны понимать политическую основу сложившейся ситуации.

- А, так мы знаем, что лорд Ветрун чокнулся, - весело отозвался Виглет.

Лоб Раста практически покрылся льдом.

Ваймс тут же вмешался.

- Отряд, раааазойдись! – выкрикнул он и шепнул Расту, когда люди разбежались: - Можно с вами поговорить, сэр?

- Он, правда, сказал, что... – начал Раст.

- Да, сэр. Это простые люди, сэр, - ответил Ваймс, быстро соображая. – Лучше их не беспокоить, если вы меня понимаете.

Раст включил это в список действий. Ваймс видел, как он думает. Это был выход, и это устраивало его. Это означало, что констебль не насмехается над ним, он всего лишь столкнулся с простаком.

- Они знают свой долг, сэр, - добавил Ваймс на всякий случай.

- Их долг, сержант, делать то, что им приказывают.

- Так точно, сэр.

Раст погладил усы.

- В ваших словах что-то есть, сержант. И вы им доверяете?

- Вообще-то да, сэр.

- Хмм. Мы пройдем по ближайшим улицам через десять минут. Пришло время действовать. Доклады беспокоят меня. Мы должны держать оборону, сержант.

И ведь он верит в это, подумал Ваймс. Он точно верит.

________________

* Дух единства (фр.)

Стражники маршировали под полуденным солнцем, и получалось у них довольно плохо. Они не были приучены к маршированию. Обычно они передвигались прогулочным шагом, что нельзя назвать военным маневром, или же сбегали, что, в общем-то, признано.

К тому же, в строю чувствовалось течение благоразумной трусости. Как только человек оказывался в самом эпицентре, в его походке тут же появлялось что-то, что неукоснительно тянуло его в сторону. У стражников были щиты, но эти легкие плетеные изделия предназначались лишь для отражения ударов и защиты от камней, но ничего заостренного они остановить бы не смогли. И потому передвигались стражники медленно, плотно прижавшись друг к другу.

Раст этого не замечал. У него вообще был дар не замечать то, чего он не хотел видеть, и не слышать то, чего не хотел слышать. Но баррикаду он пропустить не смог.

Анк-Морпорк не был городом, не в полном смысле этого слова. До того, как город начал разрастаться, места вроде Сестричек Долли и Ворсового Холма, и Семи Спящих были поселками. В какой-то мере они до сих пор держались обособленно. Что же до остального... ну, стоило только уйти с главной улицы, как все становились просто соседями. Люди не часто переезжали. Когда напряженность увеличивалась, ты полагался на своих друзей и свою семью. Что бы не происходило, ты старался удостовериться, что на твоей улице ничего подобного нет. Это была не революция. Совсем наоборот. Это была защита своего порога.

Баррикаду строили на улице Китовой Кости. Она не была хорошей, поскольку делали ее из перевернутых рыночных лотков, небольшой тележки и домашней мебели, но это был Символ.

Усы Раста ощетинились.

- Прямо под нашим носом, - выкрикнул он. – Это вызов существующему правительству, сержант. Выполняйте свой долг!

- И что же в этом случае я должен делать, сэр? – спросил Ваймс.

- Арестовать главарей! И пусть ваши люди разберут баррикаду!

Ваймс вздохнул.

- Хорошо, сэр. Если вы постоите здесь, я поищу их.

Он пошел к сваленному хламу, чувствуя на себе взгляды людей, бывших впереди и сзади. Сделав несколько шагов, он остановился и сложил руки.

- Эй, вы, что здесь творится? – крикнул он.

Послышался шепот. И он был готов к тому, что случится дальше. Когда с вершины полетел камень, он поймал его обеими руками.

- Это был простой вопрос, - произнес он. – Ну же!

С другой стороны опять зашептались. Он четко расслышал «...это сержант со вчерашней...» и какой-то спор. Потом голос крикнул:

- Смерть Фашистским Угнетателям!

На этот раз спор был еще более громким. Он услышал слова «ох, ну ладно», а потом:

- Смерть Фашистским Угнетателям, Исключая Присутствующих! Теперь все довольны?

Ваймс знал этот голос.

- Мистер Реджинальд Башмак? – спросил он.

- Я сожалею, что могу отдать лишь одну жизнь за улицу Китовой Кости! – выкрикнул голос откуда-то из-за платяного шкафа.

Если бы ты только знал, подумал Ваймс.

- Не думаю, что это так необходимо, - отозвался он. – Ну же, дамы и господа. Разве так нужно себя вести? Вы не можете брать... закон... в свои... руки... – И он запнулся.

Порой мозг не поспевает за ртом.

Он повернулся и взглянул на отряд, которому не нужно было никаких напоминаний о нерешительности действий. А потом опять посмотрел на баррикаду.

А где этот закон? Именно сейчас?

Чем он вообще занимается?

Работой, конечно. Той, что перед тобой. Он всегда делал ее. И закон всегда был... где-то там, но всегда рядом. Он всегда был в этом твердо уверен, и определенно это было тем, для чего и нужен значок.

Значок очень важен. Да. Он в форме щита. Для защиты. Во тьме длинных ночей он раздумывал над этим. Значок защищал тебя от зверя, потому что зверь таился во тьме его мыслей.

Он голыми руками убивал оборотней. Тогда он обезумел от ужаса, но зверь был где-то внутри и придавал ему силы...

Кто знает, какое зло может таиться в сердце человека? Коп, вот кто. Лет через десять ты полагал, что уже все повидал, но тени преподносили новые ужасы. Ты видел, насколько близко со зверем живет человек. И тогда понимал, что подобные Карцеру не были безумцами. Они были невероятно разумны. Просто у людей не было щита. Они смотрели на мир и понимали, что все правила не должны применяться к ним, только не по их желанию. Все глупые истории их не могли одурачить. Они держали зверя за лапу.

Но он, Сэм Ваймс, держался значка, кроме тех случаев, когда даже этого было недостаточно, и вместо этого он держался за бутылку...

И сейчас он чувствовал себя так, словно приложился к бутылке. Мир кружился. Где закон? Вот баррикада. Кого от чего она защищает? Городом правит безумец и его таинственные дружки, так где же закон?

Копам нравится говорить людям, что они не должны брать закон в свои руки, и они полагают, будто знают, что это означает. Они думали о нормальных временах и людях, которые брали в руки дубинку и решали разобраться с соседом из-за того, что его собака слишком часто делала кучу у их порога. Но в подобное время кому принадлежит закон? Если он не должен быть в руках людей, то, черт возьми, где тогда? У тех людей, что знают лучше? Но тогда вы получали Ветруна и его ребят, и насколько это лучше?

И что же будет дальше? Да, у него есть значок, но это не его значок, не совсем... и ему отдали приказ, но приказ был неверным... и у него были враги... и, возможно, не было будущего. Его больше не существовало. Не было ничего реального, никакой твердой земли под ногами, только Сэм Ваймс там, где его не должно быть...

Казалось, будто его тело, пытаясь бросить все силы, какие только возможно, на разборку перемешавшихся мыслей, высасывало эти силы из остального Ваймса. В глазах потемнело. Колени задрожали.

И не было ничего, кроме отчаяния.

И взрывов.

Хэвлок Ветинари вежливо постучал в окошко маленького кабинета внутри главных ворот Гильдии Убийц.

Дежурный вахтер поднял перегородку.

- Выхожу, мистер Бордов, - произнес убийца.

- Да, сэр, - отозвался Бордов, пододвигая к себе толстую книгу. – А куда мы сегодня идем, сэр?

- Просто разведать, мистер Бордов. Просто осмотреться.

- А, прошлым вечером, сэр, я говорил миссис Бордов, что вы лучше всех умеете осматриваться.

- Мы смотрим и учимся, мистер Бордов, смотрим и учимся, - кивнул Ветинари, расписываясь в книге и возвращая карандаш на его подставку. – А как ваш малыш?

- Благодарю, сэр, ему лучше, - ответил вахтер.

- Рад это слышать. О, вижу, достопочтимый Джон Кровистек вышел по делам. Во дворце?

- Ну, ну, сэр, - ухмыльнулся Бордов, грозя пальцем. – Вы же знаете, я не могу говорить об этом, даже если бы знал.

- Разумеется, нет. – Ветинари взглянул на старую латунную полочку на стене кабинета, где лежало несколько конвертов. Над полкой было написано «Действующие».

- Доброго вам дня, мистер Бордов.

- И вам, сэр. Хорошо, э, осмотреться.

Он смотрел, как молодой человек вышел на улицу. Потом Бордов направился в закуток, примыкающий к кабинету, чтобы поставить чайник.

Ему нравился юный Ветинари, тот был спокойным и усердным, и, стоит заметить, в определенных случаях, щедрым молодым человеком. Но несколько странноватым. Однажды Бордов наблюдал, как он стоял в фойе. Просто стоял, и все. Он даже не пытался скрыть себя. Через полчаса Бордов подошел к нему и спросил: «Могу я помочь вам, сэр?»

А Ветинари ответил: «Благодарю, мистер Бордов, но нет. Я просто приучаю себя стоять неподвижно».

И больше не было никакого разумного объяснения. И юноша, должно быть, ушел через какое-то время, потому что Бордов не помнил, что видел его еще раз в тот день.

Из кабинета донесся какой-то скрип, и он высунул голову из-за двери. Никого не было.

Когда он готовил чай, ему показалось, что в кабинете раздался шорох, и он вышел проверить. Интересно, подумал он позже. Кабинет был даже более пустым, чем, если бы, ну, там никого не было.

Он вернулся обратно в свое мягкое кресло в своем закутке и расслабился.

Конверт с надписью «Кровистек, Дж.» осторожно опустился обратно на латунную полочку.

Взрывов было много. По всей улице летали фейерверки. Гремели тамбурины, рог издавал неизвестные в природе аккорды, и из-за угла, кружась и танцуя, появились монахи, певшие во весь голос.

Ваймс, упав на колени, смотрел, как рядом кружились сандалии, и плыли по воздуху грязные рясы. Раст что-то кричал танцующим, а они улыбались и махали руками.

Что-то квадратное, серебристое упало в грязь.

И монахи, танцуя, направились в переулок, крича и кружась, и ударяя в свои гонги...

- Чертовы язычники! – Раст подошел ближе. – Вас не задело, сержант?

Ваймс поднял серебряный прямоугольник.

В нагрудник Раста ударился камень. Когда он поднял мегафон, в его колено попал вилок капусты.

Ваймс уставился на поднятый предмет. Это был небольшой, слегка изогнутый портсигар.

Он открыл его и прочел:

Сэму с любовью от твоей Сибиллы.

Мир сдвинулся. Но Ваймс уже не чувствовал себя дрейфующим кораблем. Брошенный якорь развернул его прямо на встречу поднимающейся волне.